— Все равно — и про бога и про чорта. Это все выдумки, чтобы запугать бедных людей.
— Честное слово? — спросил Митька.
— Честное слово. А тебе зачем? Чудак ты…
Но Митька уже не слышал. Он бежал домой. Пятки так и сверкали по улице, а голова размышляла, что есть сил, пока он не вбежал в свою комнату.
У матери сидели Марья и швейцар. Все трое были очень довольны.
— Я тебе, тетя Феня, все устрою, — говорил швейцар. — Ты не беспокойся. Ты только вещи собери, а я тебе их на вокзал и прямо в вагон поставлю.
— Ты не беспокойся, тетя Феня, — пела Марья. — Неужели уж не помочь соседям? Не каменные мы.
— Спасибо вам, люди добрые, — жалобно говорила мать, — не оставляете меня с сиротинушкой. Бог вас наградит.
— Ты только, как соберешь вещи, пришли мальчишку сказать, когда поедете.
— Ну, мне пора, — сказала, наконец, Марья. — Дмитриев-то велел, чтобы я сегодня за тебя убрала… Страшно.
— Не ходи, Марья, — жалобно сказала мать. — А вдруг увидишь его…
Митька внимательно смотрел на Марью. Что она ответит?
— Наше дело маленькое, — сказала Марья. — Прикажут, так пойдешь. Деревни у меня нет. Ехать некуда. Ну, как уволят? Умирай тогда с голоду, как без хлеба останешься. — И Митьке показалось, что при этих словах она усмехнулась.
— Господи, помилуй, — перекрестилась мать. — Из-за хлеба человек может погибнуть.
Когда швейцар с Марьей ушли, мать слезла с кровати и стала вынимать вещи из комода и складывать их в корзину. Митька следил за ней и раздумывал. Наконец, он не вытерпел.
— Мама, брось, — сказал он.
— Да что ты, Митенька, собираться надо. Завтра ехать.
— Никуда не ехать, — твердо сказал Митька. — И чорта никакого нет.
— Ой, ой, ой! — закричала мать. — Безбожник ты, Митя. Умру я. Ведь это мне видение было.
— Чертей нет, — сказал Митя. — Честное слово, никаких чертей нет. А кого ты видела, я его поймаю.
Еле-еле уговорил Митька мать остаться еще на один день.
— Только ты, мама, никому не говори, что на один день, а скажи, будто передумала и совсем остаешься. Слышишь!
— Ну, уж бог с тобой, сынок, ладно, — сказала мать. — Не знаю, что это ты задумал, а только в зал я не пойду: не хочу я его видеть.
— Ты и не ходи, мамаша, — успокаивал Митька. — Я сам пойду. Никто не узнает. Смотри-ка!
Митька мигом нацепил материну шубейку и обвязался платком. Когда он взял в руки швабру, сама Федосья не могла удержаться от смеха. В зеркале отразились две Федосьи — одна с шваброй и другая без швабры. Разницы никакой не было.
Нахохотавшись вдоволь, мать опять испугалась.
— Так он же убьет тебя, Митенька, чорт-то!
— Не убьет, — сказал Митя, — только ты, мамаша, товарищу Дмитриеву с утра скажи, что останешься. А швейцару я сам скажу.
— Ладно, ладно, Митенька.
Режиссер товарищ Дмитриев ничуть не удивился, когда Митькина мать сказала ему о своем желании остаться.
— Ну, значит, дурь-то из головы выкинула, — сказал он.
Швейцар тоже был доволен, что не придется тащить на вокзал корзины. Одна Марья скорчила гримасу и сказала:
— Не боится, значит, мамаша?
Но Митьке некогда было с ней разговаривать. У него и так дел в то утро было столько, что хоть отбавляй. Целый час он о чем-то шептался со своим другом, а затем побежал в школу. На вопрос, отчего не был вчера, отвечал, что мать заболела. О чорте промолчал. Но некоторые мальчики уже знали о чорте от Пани и пристали к нему с вопросами. Но Митька на все вопросы отмалчивался и только перед уходом сказал Пане:
— Ты приходи вечером. Будем прожектор пускать.
Наконец, наступил вечер. Митька с Паней проторчали все время представления на сцене и веселились ужасно. А перед самым концом отправились в прожекторскую. У монтера была сегодня горячая работа. Надо было все время освещать лучом главного героя пьесы. А герой, не переставая, бегал и прыгал по сцене. Прожектор и отставал и догонял его во всех углах, отчего на лице у монтера блестели крупные капли пота.
— Пришли, братишки, — сказал монтер, завидев Паню с Митькой. — Ну, вы, я вижу, ходовые ребята.
Эта похвала подбодрила Митьку, и он стал с интересом следить за прожектором.
— Я, значит, тебе его наставлю на оркестр, — сказал монтер.
— Да, да, — ответил Митька. — На правый угол, где проход.
— Будь спокоен, шпингалет, сделаю все.
Не дождавшись конца спектакля. Митька оставил Паню у монтера, а сам ушел к себе в комнату под лестницей. Мать уже ждала его.
— Поешь, Митенька, — сказала она. — Я тебе котлет нажарила.
Но Митька отказался:
— Не хочется, мама. После работы поем. Подмету зал и поем.