Спал неспокойно, проснувшись почувствовал что на пути к выздоровлению. Но на закрепление успеха времени не было. Поел жаренной картошки, по которой соскучился. Выпил несколько чашек горячего чая. В комнату не заходил, не любил кровавых сцен. Она была жива, тихо стонала, видимо отходила. И так долго протянула. Нашел в кладовой галоши. Нога в кроссовке влазила. Теперь ему была не страшна осень, а к зиме что-нибудь придумает. Дождь прошел, чуть показалось солнце. Он старался идти по траве, чтобы не оставлять следов. С удивлением смотрел на канавку, оставшуюся после ее ползания. Откуда такое страстное здание жить? Ладно бы хорошо жила, а то в дерьме. Трахали ее, кто не попадя, унижали, а она лезла. Подумал, что в людях тупых, примитивных, очень силен природный инстинкт выживать. Не задумываются зачем, действуют на автомате. Человек умный не захотел бы жить в таких условиях, а эти как тараканы. Тупость своего рода щит для ее обладателя. Зато ум это меч и лучше нападать, чем оборонятся, лучше быть хозяином, чем терпеть. Он будет умен. И все правильно устроено.
Чувствовал слабость, но утром всегда легче. Переходил ту дорогу. Она действительно была похожа на жизнь в этих широтах. Разбитая, с мусором на обочинах и машин было мало.
1999 г.
СЕМЬЩУК
Его фамилия была Какин, с такой фамилией может вырасти человек двух видов: сильный, который выдержит все насмешки, укрепится, привыкнет драться за свою честь или слабый, который сломается еще в раннем детстве и дальше, когда волна обзываний пойдет на убыль вместе со взрослением, уже не срастется по-настоящему. Таков был этот Какин. Спокойно он себя чувствовал только наедине, присутствие же незнакомых людей было для него сушей мукой. Потому что весьма возможно придется знакомиться, придется называть свою фамилию, напрягаться, чтобы не краснеть и все равно краснеть, видеть удивленное лицо человека, его попытки не рассмеяться, неуклюжие переводы разговора на другие темы и время от времени взгляды, сначала удивленные(неужели правдам!), потом соболезнующие(ах бедняжка). А каково ему было поступать в институт, затем устраиваться на работу. Тогда ведь приходилось знакомиться со множеством людей и на каждом испытывать все сполна. Мука, а не фамилия. Мог бы наверное ее давно сменить, но боялся даже представить это, ведь придется идти в паспортный стол, объяснять свое решение, выслушивать вроде бы недоуменные вопросы (а чего, хорошая фамилия). Боялся волокиты и терпел. Устроился работать на завод и больше никуда не дергался, чтобы не проходить снова все круги ада. Его фамилия была, как головная боль, если лечь и не двигаться, то терпеть еще можно было, зато при малейшей активности боль. Старался жить в не движении. В связи с этим на женитьбу не надеялся, так как никуда не ходил, знакомств не имел. Еще со студенческих лет слышал шутку, что дескать какая же должна быть фамилия у девушки, чтобы сменить ее на Какину. Высказывались самые смелые предположения вариантов фамилий, часто с матерными составляющими. Какин старался не обращать внимания, но мысль об еще худшей фамилии прочно засела в голове. В редкие случаи знакомств Какин очень переживал, ожидая обнаружить у девицы еще более страшную фамилию. Только об этом и думал. Но если спросить, то придется назвать и свою, а это уже гарантированный конец встречи, девица сразу вспомнит, что ей нужно спешить, извиниться и ретируется. А если не спросить, то ожидание страшной фамилии, как соль на ране. И тогда он решил знакомиться сразу. Если девушка испугается его фамилии, пусть уходит, она глупа, умная же понимает, что не фамилия главное, а человек. Таким образом, при быстром знакомстве получается возможность отсеивать дур. Об этом хитром приеме рассказал человек по Фамилии Иудин. Тоже не сахар фамилия, но в связи с массовым безбожием, довольно терпимая. Фамилия же Какин, одинакова при всех властях и терпеть ее трудно. Во всяком случае женский пол терпеть категорически отказывался, девушки сбегали. Сначала радовался, что вот сколько дур обошел, позже закралось сомнение в правильности метода. Не могли дамы оценить его человеческих качеств, поскольку были сразу огорошены фамилией и тут уж им было не до исследований, а как бы сбежать побыстрей. Решил сменить тактику. Но успеха не было. Во многом из-за засевшей в голове мысли, что сойдется с ним лишь девушка с изъяном. Или дура или уродка или с матерной фамилией. Познакомившись, выискивал он в девице недостатки, находил, если мало, то преувеличивал и расставался. Ему второсортные не нужны, он сам не второсортен. Гордость, часто, есть явное выражение скрытой неполноценности. Он уверял себя, что все нормально, верил, верил, что верит, но рана была и не давала покоя. Хоть бы Кокин или Какян, вроде армянин. Так нет же. И пусть, фамилию не выбирают, главное, что за человек. Он считал себя хорошим человеком, не глупым, не злым, отличным рыбаком. Последнее занятие полюбил за одиночество и анонимность. Сидишь на берегу, наблюдаешь за поплавком, может кто и подойдет, так фамилий говорить не нужно, просто побеседуют и дальше сиди, лови. Спокойно, даже радостно. Притом что рыбак из него вышел неплохой. Узнал, что матерые рыбаки то что ловят не едят и сам от рыбы отказался, показывал знакомым фотографии или непосредственно улов, вот какой. Не хуже других.
Про то, что не хуже он других, подумала и одна решительная девица крепкого характера и здравого рассуждения. Парень не пьющий, по дому хозяйничать умеет, не психованный да еще рыбак, стало быть на мясо меньше тратиться придется, рыбой можно заменить, а мясо сейчас ой какое дорогое. Что же до фамилии так пусть, вдруг она за пытливость дана, интересовался дальний предок как да как, вот и дали такую фамилию. В пытливости ничего плохого нет, а что перекрутили люди, так у нас, что не дай, все испоганят. Конечно фамилия Лебедев получше, но если Лебедев алкаш или лентяй, так и ломаного гроша фамилия не стоит, пусть уж лучше Какин, зато хороший человек. Притом хороших и с приличными фамилиями на горизонте не было, а девице шел двадцать пятый год. Еще пару лет и старая дева, ищи-свищи потом. Какин же висел спелым фруктом – не гнил, и трухни только, твой будет. Трухнула и стал он ее. Как не выбирал фамилии, так и не выбирал жену, мысль, что хорошая за него не пойдет и изъян обязателен, перевернулась, вместо нее всплыла другая, что вот хорошая девица тянется к нему, а он выделывается. Еще и фамилию его согласная взять. Согласие было тем трушением, после которого стал он ее. Значит не стыдиться, значит любит. Какая же она красавица! Нарадоваться не мог своему выбору, такую девушку заграбастал. И мысли не допускал, что не он, а она. Он же в семье главный. Правда все деньги отдавал жене, а та давала приказания, но это ни о чем не говорит. Подумаешь, главное, что ему хорошо, действительно хорошо. Все как у людей, ничем он не хуже, хоть и Какин.
С такой мыслью проснулся он однажды и улыбнулся. У них на заводе есть инженер по фамилии Солнцев, а жена ему с начальником отдела кадров изменяет. Куда лучше быть Какиным и обладателем верной жены, чем Солнцевым и рогоносцем. Хотел сказать супруге, что вовсе не в фамилии счастье, но ее рядом не было. Уже ушла на работу, ей на полвосьмого. Ему было на десять часов и он решил еще полежать. Немного, потом разогреет оставленный женой завтрак, покушает и на работу. Мысль о работе несколько отравила благодушное состояние Какина. Не любил он работы, последние полтора года не любил. Пока сидел он в каморке и производил расчеты, чертил, хорошо было, но как вытащили его в цех, сразу невмоготу стало. Каторга, а не работа. Приставили его к рабочим, задания выдавать, следить за выполнением, проверять. Другому и ничего работа, а Какину тихий ужас. Выдает задание, а рабочий улыбается, сразу мысль что из-за фамилии улыбается, насмехается. Обидно становиться, но не накричишь, потому что не пойман, не вор. Терпит. Видит, что гуляет рабочий у станка, подойти бы матернуть хорошенько, приказать работать, а Какин боится. Тяжело ему с людьми из-за своей фамилии, начнется вдруг ругань, посыпятся на него оскорбления и ничего не докажешь. Крикнет рабочий «Какулька!», потом скажет, что это он про туалет думал, вот и сболтнул. Конечно, начальство склонится в пользу технолога Какина, а не рабочего, но сколько придется перенести унижений. Старался не связываться, рабочие это быстро заметили и начали садиться на шею, заданий не выполняли, делали левые заказы, воровали заготовки. Начальство гневалось и изливало свое недовольство на Какина. Он оказался меж двух огней. Если бы не фамилия, другое дело, но с такой фамилией боялся он ругаться. Просил начальство перевести себя на старое место, к чертежам и расчетам. Но не соглашались, говорили, что если не хочет работать здесь, пусть увольняется. Час от часу не легче, во-первых его завод был одним из немногих, где зарплату платили вовремя и не колбасой, а деньгами. Во-вторых бегать, устраиваться на новом месте, знакомиться с новыми сослуживцами, уж лучше он будет ругаться с рабочими. В последнее время, когда обстоятельства прижали, стал ругаться и кое-чего добился. Начальство отстало, рабочие присмирели, но работа все равно была неприятна. Куда лучше дома или на рыбалке, но ни там, ни там денег не платят. Поднялся, застелил постель, умывался, когда зазвонил телефон. Удивился, никто звонить был не должен. Не любил таких вот звонков, обязательно неприятность будет. Может не брать, но уж больно настойчиво звонили.