После пятиминутных душераздирающих воплей Энн, как и следовало ожидать, явились сонные полисмены. Они обливались потом в своих съехавших на самый нос касках и, кажется, с трудом сохраняли ориентацию в пространстве. Что, тем не менее, не помешало им арестовать папу. Бабушку за агрессивное сопротивление тоже увели куда-то.
Мы получили свободу, и маме пришлось срочно тащить Энн и Пэтти в туалет. Шон и я тоже пошли. Несмотря на кризисное состояние уже изрядно позеленевший Пэтти отказывался идти в женский туалет, куда тащила его неразумная мама, и отчаянно упирался. В конце концов, его вырвало прямо на мамино новое платье.
– Подумаешь, обычное дело, Пэтти все время рвет. Давайте, я вас почищу, миссис Уинкл! – предложила Энн с довольной ухмылкой и уже протянула руки к маме, но та быстро заперлась в самой последней кабинке и отказывалась выходить, заявив, что лучше умрет здесь, чем покажется в таком виде.
Тогда Шон водворил Пэтти в мужской туалет, а сам пошел за маминым чемоданом, чтобы она смогла переодеться. Мама застряла в туалете надолго. По такому случаю Шон повел нас в кафе.
Налопавшись до отвалу мороженого, Энн предложила поиграть в скрытую камеру. Предупреждаю сразу, это была полностью ее идея. Следовало, конечно, насторожиться, но можно было хорошо подзаработать, а такой шанс упускать нельзя. Я, Энн и Пэт притворились бедными заблудившимися сиротками, которых бросили в аэропорту еще в младенчестве. Для большей достоверности Энн порвала мою рубашку и нарисовала мне фломастером огромные синяки под глазами. Пэтти и так ничего не требовалось, он был все еще зеленый и только пустил почти натуральную слезу. А уж себя Энн разукрасила на славу, всеми цветами радуги. Даже я испугался, она стала похожа на Квазимодо из мюзикла ''Нотр Дам'' и очень реалистично прохромала следом за официанткой. Шон тем временем пристроился в сторонке с видеокамерой, правда я так и не понял, зачем она нужна.
– Мы же играем в скрытую камеру, балбес, – прошипела Энн. – А ну сделай безумные глаза.
Я опять не понял, а Энн уже завела пластинку:
– Десять лет назад наш папа потерял последнюю работу и ушел в запой. С тех пор он не просыхает и уже пропил все деньги и мебель. Папа всех нас бьет и посылает работать на фабрику. Мы не ели и не спали шесть дней. У нас животы пучит от голода. – Энн хныкала все громче и жалобней, охотно демонстрируя посетителям кафе свои нарисованные язвы и синяки. – Наш дом сгорел, мы живем в приюте, там тоже бьют. Это мои братья, они совсем чокнутые, видите, какой безумный, – Энн ткнула в меня пальцем. Я промычал что-то неопределенное. – Наша мама погибла в автокатастрофе. Взбесившееся такси, слыхали? Ее тело опознали только с помощью молекулярного анализа. После этого дедушка не вынес тяжелой жизни и покончил жизнь самоубийством, бросившись с Тауэрского моста. А бабушку захватили афганские террористы, держат в горах на Ближнем Востоке и требуют выкуп. Денег нет, а папа в тюрьме… Подайте на билет до Нью-Йорка!
Нам кучу денег отвалили и еще накормили бесплатно. А потом пришли полисмены и увели под конвоем в детскую комнату. Ох, и перетрусили же мы! Злющая тетка в форме давай нас допрашивать. Сколько мы денег насобирали? Как долго шляемся? На кого работаем? Где сообщники? Шона мы не выдали. Хотя вскоре он сам явился. Его тоже замели.
– Из-за тебя нас теперь в тюрьму посадят, – прохрипел я со злостью.
Пэтти захныкал. А бессовестная МакГинти опять взялась за свое.
– Ваши английские полисмены какие-то тупоголовые. У нас в Ирландии этот приемчик срабатывал безотказно.
– Дура, – возразил я, за что тут же получил локтем в бок. Уй-я! Локти у нее железные что ли! Костлявая, как скелет.
– Перестань реветь. Распустил слюни.
Пэтти тоже получил удар в ребра.
Вдруг влетает мама, взъерошенная вся, красная, жуть. Веером машет, как заведенная, будто сквозняк. А в руках у нее почему-то доллары. Это она папу пришла выручать. А дяденька-полисмен вежливо так ухмыляется и спрашивает:
– Это не вы случайно в автокатастрофе погибли?
– Что за фамильярность такая…
И тут мама увидела нас, чуть в обморок не грохнулась. Только дяденька-полисмен ее вовремя водой окатил.
– Значит так, детей в интернат для трудновоспитуемых. Родителей под суд.
– Да как вы смеете! – обиделась мама. – Да я вас!.. Да вы знаете, кто мой муж!..
– Знаю. И потому кричать не советую и руки распускать тоже. Тут одну старушку уже отправили, куда следует. Между прочим, за дачу ложных показаний и взятку на посту можно загреметь…
– Домой хочу! В Ирландию! – завопил Пэт.