– Помечтать-то можно, – сказал Батуала.
– Путная мечта к реальности должна быть прибита хоть за уголок хоть одним гвоздочком, – задумчиво сказал Доцент. – А у тебя она такая фантазийная, что фантазийнее и быть не может…
– Сам знаю, – уныло сказал Батуала. – А все равно хочется. Доцент вон смотрел в Париже. Который Алхимик.
– Да уж понятно, что не который Мозгляк… Ага, Инка говорила.
Речь, понятное дело, шла не о Мите, а о настоящем доценте, то бишь официальном. Так сложилось, что в домах, где жила троица, доцентов обитало целых два. Мозгляк был доцентом как бы и второсортным – из областного пединститута. Зато второй – гораздо правильнее, из научного института (их в Аюкане имелось целых два). Занимался чем-то сложным по части большой химии, готовил докторскую, и на их памяти раза четыре ездил в настоящую загранку, то есть на Запад. Так что супружница с Инной щеголяли в заграничных шмотках, совсем как в кинокомедии «Бриллиантовая рука».
– Мне тоже, – кивнул Митя. – А еще она мне проболталась, когда в мае в честь окончания учебного года стаканизатор «шипучего» хлобыстнула… Короче, слышала как-то, как мама за бутылочкой со смефуечками подругам на кухне рассказывала. Алхимик ее уж давненько в позы из порнофильмов ставит. Ей нравится.
– Я б тоже поставил, – сказал Батуала. – Баба товарная.
– Старая, – сказал Сенька. – Тебе в мамки годится.
– Ни хера, – сказал Батуала. – Чтобы ей мне в мамки годиться, она меня в девятом классе родить должна была бы. А я за всю свою жизнь только раз про такое и слышал. Да вы тоже – я про Клаву Бабичеву.
– Ну, кто ж не слышал… Только фиг тебе доцентиха даст. Если и лядует тишком, то с кандидатами в доктора какими-нибудь. Вот нахера ты ей?
– Я молодой, – сказал Батуала. – У меня стояк лучше, чем у всех этих кандидатов. У них вся моща в диссертации ушла.
– Вот ты к ней подойди, да так и скажи. Авось проникнется и даст. Слабо?
– Доцент, я ж не шизик. Заржет на всю улицу, опарафинит… – Он допил остатки и швырнул бутылку в кустики. – Еще возьмем?
– Да успеем. Лари[10] еще часа полтора открыты будут. А вот культуркой бы самое время подзаняться. Всё равно в ЗЗ ещё рано.
– Тоже верно… Кошкоболом разомнемся?
– Да давай сначала поохотиться попробуем. Давненько мы что-то на охоту не хаживали.
– А если опять, как в прошлый раз, час впустую проторчим?
– А нахер час? Постоим недолго, на пару сигареток, и если дичь не попадется, кошкоболить сходим.
– И то… Шагом марш?
Немного пройдя меж деревьев, они заняли свою обычную охотничью засаду – в лесу, у самой дорожки, в середине длинного промежутка меж фонарями справа и слева – там было идеально темновато, так что в случае осложнений никто и не опознает.
– И сегодня не получится, – меланхолично констатировал Сенька. – Не везёт, не везёт, потом ка-ак не повезет – и снова не везет…
– Не накаркай, – недовольно сказал Батуала. – О! А замолчали, а прислушались…
– Точено! Каблучки стучат!
– Вона-вона-вона она, лапочка…
– И похоже, туз к десяточке…
В самом деле, «очко». Справа на дорожке показалась девушка в мини-юбке и красной болоньевой куртке. Цокала каблучками чуть поспешно – Дикий Лес не считался таким уж жутким местом, но она шла одна-одинешенька, время позднее, а фонарей мало… И, главное, ни единого лишнего свидетеля поблизости, а уж милиции и вовсе не видать и не слыхать. У Карпухина куча вредных ухваток в запасе, но вот в засаду в кустики он сроду не садился…
– Надо ж, как всё один к одному… – радостно прошептал Батуала. – Ну, поца, давайте всё как по нотам…
– Кого учишь? Не целочки…
В самом деле, технология была давненько отработана и проверена в деле не один раз. Когда до засады незнакомочке оставалось метра три, они вереницей вышли на дорожку и вмиг ее перегородили, стоя в небрежных позах. Девушка резко сбавила темп, несколько шагов прошла гораздо медленнее и наконец остановилась, когда их разделял всего-то метр с копейками. Определенно впала в состояния тягостной неуверенности в окружающем. Должна была понимать, что три добрых молодца поздним вечером дорогу перегородили не просто так, но в глубине души определенно отчаянно надеялась, что все обойдется. Они же с радостью констатировали, что девчонка – их ровесница или чуть постарше – во-первых, смазливенькая, что есть большой плюс – со страшилками неинтересно. А во-вторых, не из их района – что дает все шансы на успех. Своя, к бабке не ходи, их влет узнала бы и обсмеяла.
Они умышленно затягивали напряженное молчание. В конце концов девушка, как и ожидалось, не выдержала, спросила: