Айлира издала сдавленный стон и выстрелила бы, но певец меча шагнул вперёд.
— Сумерка, пожалуйста! — взмолился знатный эльф. — Пожалуйста, она моя сестра, и она…
— Это не ребёнок, Йлдар, — сказала Айлира. — Это демон. Демон!
Мирин почувствовала, как на неё нахлынула волна жгучей ненависти к Айлире, и знала, что это ненависть, испытываемая Файне. Это давило на неё, и она не могла пошевелиться.
Певец меча выставил руки.
— Тебе придется убить меня. Я не отойду.
Айлира схватила его за руку, чтобы оттащить в сторону, и Мирин-Файне увидела дым в том месте на коже, к которому эльфийка прикоснулась. Плоть Йлдара горела, но он стоял неподвижно. Их обоих, казалось, поразило то, что сделала Айлира, и эльфийка тут же разжала хватку.
— Как ты можешь защищать её? — крикнула Айлира. — Она убила твою невесту!
— Это был несчастный случай, — заявил мужчина. — Она хотела убить…
— Разве ты не видишь? — всхлипнула Айлира. — Она тебя контролирует! Она контролирует тебя с самого детства. Она управляет тобой и теперь, хоть ты и отказываешься это видеть. Она… Йлдар!
Певец меча упал на колени, схватившись за грудь. Айлира потянулась к нему, но отдернула руку, не смея прикоснуться.
Она посмотрела на мать Файне.
— Прекрати!
Мирин подняла голову и увидела в руке матери кровавую массу. Это было сердце, поняла Мирин — сердце Йлдара. Она догадалась, что, пока внимание Йлдара было отвлечено, действие его магии ослабло.
— Беги, — произнесла её мать. — Или он умрёт.
— Не делай этого, Цитара, — сказала Айлира. — Он твой брат. Ты видела, как он…
— Только то, что он стоял между нами, — сказала мать Файне. — Теперь ты обязана ему жизнью — не разменивай свою на его. Беги.
Мирин услышала повеление — магический приказ, вложенный в слово, но Айлира сумела его перебороть, оставшись на месте. Мирин заметила некое движение в тени за ней — ей показалось, что она увидела там лицо — но лишь на короткий миг.
— Беги, — Цитара сжала сердце в руке, и не перестававший стонать Йлдар громко и протяжно вскрикнул. — Я больше не буду повторять.
Айлира, по лицу которой струились слёзы, собралась уйти.
— Ты победила, Цит, — эльфийка отвернулась.
Мирин почувствовала, как мать Файне улыбается.
Затем она услышала щелчок и почувствовала резкий удар, скользнувший по щеке. Она закричала голосом юной Файне и рухнула на пол. Когда Файне упала, Цитара, опустив глаза, увидела арбалетную стрелу, вонзившуюся между грудей. Мирин поняла, что Айлира выстрелила, повернувшись спиной и прикрывшись плащом.
Кровь — ярко-красная кровь — потекла из уголка рта женщины, и Цитара упала.
Мирин кто-то схватил: Айлира появилась, казалось, из тени. Их кожа соприкоснулась, и кожу Мирин защипало, но та не вспыхнула, как это было с Йлдаром. Она хотела заговорить — Файне хотела заговорить — но эльфийка отпустила её и подбежала к певцу меча, который кашлял и пытался сесть.
Мирин посмотрела на труп Цитары. Кровь растеклась вокруг горячей, липкой жидкостью, которая застывала, превращаясь в вязкую массу. Глаза были открыты. Сердце Йлдара исчезло, и она лежала, походя на сломанную, измятую куклу. Потерпевшая поражение, униженная и отброшенная прочь.
Мирин почувствовала жар глубоко внутри — Файне, испепеляемая гневом, подползла к телу матери.
— Остановись, дитя, — прозвучал голос в голове. — Ты не можешь.
Но она не послушалась. Она выхватила палочку Цитары — костяной стержень — из безжизненной руки матери и направила ту в спину Айлире. Женщина возилась с Йлдаром и не заметила нападения.
Остановись, Эллин, скомандовал было голос, но его словно что-то отвлекло. Где-то продолжалась битва между говорившим и сокрытым тенями врагом. Она слишком сильна для тебя.
Мирин подняла палочку и сказала фразу на языке, который знать не могла. Но, к своему ужасу, она поняла, что это был язык демонов.
— Твой наихудший страх, — она произнесла эти чёрные слова. — Твой наихудший страх станет твоим концом!
Её охватила жгучая боль, сжигая каждый сантиметр тела. Она упала на колени и закричала, когда ужасная сила вырвалась из неё и нанесла удар женщине, которую она так ненавидела.
И Айлира выпрямилась и повернулась к ней — её спина напряглась, словно натянутая струна. Она не видела Мирин, лишь что-то между ними. Её рот широко открылся в испуганном «О!».