— Говорю же, этот маленький кобольдский прыщ обокрал меня, — негодовал Колач. — Он был здесь дважды за последние десять дней, я клянусь... он, или кто-то похожий на него. Каждый раз это какой-нибудь голодранец-полукровка: обзывает меня и тащит мои товары!
— Жирная тупая свинья! — губы мальчонки расползлись в плутоватой улыбке. — Да я тут прежде никогда не был, или ты настолько тупой, что не умеешь отличать одних остроухих от других?
— Ах ты! — Колач угрожающе поднял кулаки.
— Господин, — голос Арэйзры был резок. — Успокойтесь, иначе я арестую вас.
Ничто в красивом лице валабрара — по праву считавшимся прекрасным во всём Глубоководье — не выдавало её раздражения. Благодаря умению сохранять профессионализм Арэйзра добилась уважения и любви в Гвардии, Дозоре да и во всём Глубоководье. Только знавшие её достаточно хорошо, как Кален, обратили бы внимание на то, как сжались от гнева кулаки девушки — её ногти, казалось, могли проткнуть насквозь перчатки.
— Приношу извинения, — с трудом сдерживая гнев, Колач заложил руки за спину и прочистил горло. — Я извиняюсь, прекрасная леди стражница.
— Гвардеец, — под нос пробормотал Кален и продолжил писать.
Сегодня разницу различали всё меньше и меньше. Городская Гвардия стала частью Стражи, и хотя гвардеец был — как профессиональный солдат — лучше вооружён и обучен, чем обычный стражник, звания ничего не говорили простому жителю. Кален, чьё звание два месяца назад приравнивалось к армару Стражи, этому особого значения не придавал.
Арэйзра назначила Калена своим помощником. В личном деле Дрен характеризовался чуть ли как не лев, которого нужно время от времени отчитывать за «впечатляющее, но, в то же время, излишнее усердие».
Теперь многое изменилось, хотя она, конечно же, не могла знать о том, что произойдёт, когда призвала его на службу. Первым же делом Кален сказал Арэйзре о том, что всё-таки данные преувеличены: его тело снедала изнутри тяжёлая, истощающая болезнь. Дрен знал, что наверняка станет для неё обузой и большим разочарованием: он был котёнком, но никак не львом.
Но в действительности Арэйзра питала большую любовь к котятам. Гвардеец улыбнулся.
— Шшш! Кален! — прошипела Таланна.
Тот обернулся и только тогда заметил, что Таланна тычет в него пальцем. Конечно же Кален этого не чувствовал — из-за своей болезни — но хорошо слышал. Он вопросительно поднял бровь.
Рыжая девушка примеряла сапфировое ожерелье.
— Ну как? Мне идёт?
Кален вздохнул и снова уткнулся носом в пергамент.
— А ты, мальчик? — обратилась Арэйзра к обвинённому в воровстве полуэльфу. — Ты кто?
Он почтительно склонил голову.
— Отец дал мне имя Луэт, милостивая госпожа.
Кален сделал пометку, припомнив, что «луэт» означает «загадка» на эльфийском. Вымышленное имя? Мальчик ничем не выделялся: неприметные черты лица и тела, только вот в серых глазах, разглядывавших Арэйзру, читались одновременно интеллект, хитрость и недоумение. Что-то в нём было не так. Шею Калена начало покалывать.
— И что ты можешь добавить? — требовательно спросила Арэйзра.
— Ничего сверх сказанного, милостивая госпожа, — ответил Луэт. — Этот набитый гневом волдырь сам не понимает, что он видел. Я просто любовался безделушками и побрякушками, а он начал меня обвинять в воровстве. — Мальчик развёл руками. — Ну а зачем мне драгоценности, а? Они лучше подчеркнут вашу красоту, добрая госпожа, — на этих словах он залился румянцем и подмигнул ей.
Кален заметил, как Арэйзра напряглась: однажды на службе Дрен сделал ей комплимент по поводу её внешности...и заработал фингал под глазом. Нельзя сказать, что она стеснялась своей внешности или того факта, что в неё влюблена добрая половина Стражи (а также половина магов, продавцов и младших лордов города), но когда в ней видели только красивое лицо, это доставляло ей неудобство и сильно раздражало.
Арэйзра, как обычно, спрятала истинные чувства под прекрасной маской равнодушия.
— Если нет никакого свидетельства, — ответила она, — я не в праве арестовать тебя, мальчик.
Луэт показал язык Колачу, который, казалось, пытался испепелить того взглядом. Затем продавец перевёл недовольный взгляд на Арэйзру. Таланна украдкой хихикнула. Кален украдкой улыбнулся.
— Ступай, дитя, — сказала Арэйзра мальчику и улыбнулась. — И в будущем, любуясь побрякушками, лучше к ним не прикасайся, хорошо?
Луэт оскалил зубы в ослепительной и самодовольной ухмылке и поскакал к дверям, где стоял Кален.
Как бы между делом, Кален схватил мальчика за руку.