По мере развития аболиционистского движения в 1860-х, 1870-х и 1880-х годах сахарная экономика на северо-востоке страны приходила в упадок, что делало содержание рабов нерентабельным для многих владельцев плантаций. Тогда рабы взяли дело в свои руки. Не восстанием, а массовым бегством - движением рабов-беглецов, не имеющим аналогов в гнусной истории рабства. Это было необычное событие, сродни всеобщей забастовке. Рабы просто бежали с кофейных плантаций, сначала в небольшом количестве, а затем толпами. Обширная и зачастую сложная география Бразилии предлагала им множество мест для укрытия. В то же время бразильский вариант подземной железной дороги предлагал беглецам убежище и защиту.
Наконец, 13 мая 1888 года парламент принял закон об эмансипации, простой и ясный: "Со дня принятия настоящего закона рабство в Бразилии объявляется уничтоженным. . . . Все положения об обратном отменяются". Рабовладельцы не получали никакой компенсации. Принцесса-императрица Изабел подписала закон, поскольку ее отец, Дом Педру II, находился в Португалии. Победа была настолько масштабной и неожиданной, что энтузиазм народа перешел все границы", - писал аболиционист А.Ж. Ламуро. Улицы [Рио] были постоянно переполнены, деловая активность почти полностью приостановлена... в воскресенье на улицах было более ста тысяч человек... ничего, кроме восторженной радости, хорошего настроения и порядка». В северном городе Сан-Луисе только что освобожденные рабы в течение недели ходили по улицам, усыпанные цветами и пальмами, пели и танцевали. Музыка эхом разносилась по городам, толпы людей выходили на парады.
А что же после рабства? Несмотря на надежды многих, бывшим бразильским рабам не предлагали даже перспективы 40 акров земли и мула, обещанные освобожденным американским рабам. Бразильские рабы были предоставлены сами себе, что чаще всего означало возвращение к работе на плантациях в качестве формально свободных, но нищих людей. И это наследие сохраняется до сих пор. В Бразилии один из самых высоких в мире индексов социального неравенства. За период с 1960 по 1990 год доходы 10% наиболее обеспеченных слоев населения выросли на 8,1%, а 50% - снизились на 3,2%. В 1990 году на долю 10 процентов населения приходилась почти половина доходов страны, что на 10% больше, чем в 1960 году. Средний доход чернокожего населения в 1960 году составлял менее половины дохода белых, причем средний доход представителей смешанных рас был ближе к уровню чернокожих, чем к уровню белых. В 1950 году более половины чернокожего населения и лишь четверть белого населения были неграмотны. (В 2015 году общий уровень грамотности взрослого населения составил 92,05%.) Тщательный анализ показал, что низкий средний доход чернокожих связан не только с плохим образованием или тупиковой работой; во многом причина кроется в дискриминации чернокожих. Несмотря на некоторое сокращение разрыва между богатыми и бедными за последние 25 лет, по шкале неравномерного распределения доходов Бразилия находится на 19 месте из 150 стран.
Социальное неравенство в Бразилии в значительной степени соответствует расовой принадлежности. Среди тех, кто находится наверху, непропорционально много белых - причем радикально, а среди тех, кто находится внизу, - в основном чернокожих. В 2000 году афробразильцы составляли 44% населения страны. В университете Сан-Паулу, самом престижном высшем учебном заведении, в многотысячном студенческом коллективе было менее двенадцати афробразильцев и еще меньше преподавателей. Бразильские фавелы - разросшиеся трущобы на окраинах всех бразильских городов - резко выросли с 1960 года, поскольку в город из сельской местности хлынули более бедные чернокожие бразильцы. Сегодня в этих бедных кварталах проживает 23-24% населения Рио.
И все это в стране, где нет официальной, узаконенной расовой дискриминации и сегрегации, как в США и ЮАР. Тем не менее в Бразилии преобладает интенсивное расовое сознание. Когда в 1976 г. правительственная организация попросила бразильцев определить цвет своей кожи, было предложено 134 различных классификации, включая чисто белый, бронзовый загар, цвет кешью, оранжевый, черный, зеленоватый, розовый и многие другие. В одном научном исследовании было выделено 500 категорий. В течение многих лет лозунг и идеология Бразилии как "расовой демократии" маскировали, по крайней мере в публичном дискурсе, серьезное неравенство, которое определяло жизнь чернокожих и смешанных рас, и ограничивали привлекательность мобилизации черной идентичности. Левые партии, такие как Рабочая партия Лулу (Луис Инасиу Лула да Силва), делали акцент на классовых проблемах и не желали обсуждать расовые вопросы или разрабатывать политику исправления ситуации, ориентированную именно на чернокожее и смешанное население.