Выбрать главу

Кроме того, прогресс современной медицины, несомненно, оказал существенное влияние на уровень насилия с летальным исходом. Как заметил Пол Э. Хейр в своей рецензии на книгу Гивена в 1979 г., в средневековой Англии "трупы часто появлялись в результате инцидентов, которые в наше время привели бы просто к визиту к врачу или короткому пребыванию в больнице". Вот лишь несколько чудес современного медицинского мира, которые мы воспринимаем как должное: знание теории микробов и значение хирургической гигиены, переливание крови, операции с применением анестетиков, рентгеновские и ультразвуковые технологии, антибиотики, обезболивание. Сегодня большинство людей, получивших огнестрельные или ножевые ранения, выживают, а в Средние века это было не так. Без анестетиков операции, направленные на исцеление, приводили некоторых пациентов в состояние шока. Без антибиотиков гноящиеся раны становились смертельными. Еще более проблематично то, что в медицинской теории того времени инфекция рассматривалась как ключевой этап процесса заживления. Если рана не зарастала естественным путем, английским хирургам рекомендовалось заражать ее, чтобы ускорить процесс. А как же детоубийство? Средневековый мир ничего не знал о синдроме внезапной детской смерти (СВДС), который сегодня составляет 92,6 случая на 100 тыс. живорождений в год. Филипп Гэвитт утверждает, что смерть от СВДС в эпоху позднего средневековья регулярно принимали за смерть от удушья, в которой обвиняли мокрых кормилиц. Здесь также необходимо учитывать неоднократные предупреждения средневековой церкви об опасности "наложения" (случайного удушения) ребенка. Если раньше историки рассматривали наложение как "вежливую фикцию для преднамеренного детоубийства", то в последнее время эти смерти стали рассматриваться как непреднамеренные, как побочный продукт опасности совместного сна на неровных поверхностях (соломенных кроватях), в зданиях с плохой вентиляцией. Очевидно, что различия в медицинских знаниях и технологиях сами по себе делают статистическое сравнение двух эпох нецелесообразным.

Самым большим препятствием для оценки уровня преступности (не только убийств) в средневековой Англии является тот простой факт, что мы не можем принимать средневековые обвинительные заключения за чистую монету. Частные обвинители часто прибегали к юридическим вымыслам, чтобы обойти ограничения жесткого общего права. Приведем два характерных примера:

(1) В целом тяжущиеся стороны предпочитали беспристрастное правосудие и быстрое решение королевского суда местному суду. Поэтому для того, чтобы дело рассматривалось королевскими судьями, они изощренно усиливали характер своих обвинений. Утверждение о нарушении мира короля (contra pacem), о нападении с применением силы и оружия (vi et armis) или о краже на сумму более 40 шиллингов были признанными юридическими фикциями, использовавшимися для передачи дела в юрисдикцию короля.

(2) Использование "билля Мидлсекса" - пожалуй, самая распространенная юридическая фикция. Для того чтобы дело о долге было передано в Королевскую скамью (что было значительно эффективнее, чем в Суд общей юрисдикции), обвиняемый фабриковал иск о преступном проникновении в Вестминстер, где Королевская скамья обладала уголовной юрисдикцией как местный суд. После того как обвиняемый оказался в тюрьме, фиктивный иск был полностью прекращен, а обвинитель перешел к рассмотрению долгового иска в Королевской скамье. В обеих этих ситуациях обвинения в совершении преступления были необоснованными.

Частные обвинители не были одиноки в манипулировании законом. Когда присяжные считали, что обстоятельства убийства не заслуживают смертной казни, они подгоняли детали протокола, чтобы добиться помилования. Так, под благосклонным руководством присяжных мужчина , обнаруживший свою жену во время секса с другим мужчиной, а затем быстро зарубивший любовника до смерти, превращался в жертву, загнанную в угол, которая бросается в бой только тогда, когда у нее нет другого выхода, поскольку ее жизнь находится в непосредственной опасности. Изменение обстоятельств дела происходило не во всех и даже не в большинстве обвинительных приговоров. Тем не менее, без параллельного сравнения всех деталей дела в судебной практике (от дознания до обвинительного заключения и судебного разбирательства), что редко удается сделать из-за плохой сохранности документов, невозможно определить, фальсифицировали ли присяжные факты по делу. Юридическим вымыслом проникнуты и обвинения в изнасиловании, выдвинутые против духовенства средневековой Англии. Недовольные неспособностью приходских священников исполнять обет безбрачия, разгневанные прихожане брали закон в свои руки, обвиняя их в изнасиловании. При этом обвинители прекрасно знали, что их непокорные священники не будут казнены как преступники. Осужденный священник претендовал на "пользу духовенства" - освобождение от суда в королевских судах; вместо этого он имел право быть судимым своими коллегами, т.е. священнослужителями. Таким образом, из королевского суда он попадал в епископский, где в перечень наказаний не входила казнь из-за запрета, наложенного на духовенство, не проливать кровь. Скорее, в епископском суде разгульный священнослужитель должен был ответить покаянием за свои (пусть и добровольные) сексуальные проступки, что, собственно, и было целью предъявления ему обвинения.