***
Догонять да возвращать светлинских Мархалу не хотелось, да так, словно кто промеж рёбер ножом тыкал. Только без них девку сейчас не сыскать, не до того дозору. А предводитель пуще себя за город радеть должон, а не бабу дурную по чащобникам пасти. Староста новый, хоть человек и достойный да у горожан в чести, только покуда справной управе не выучился, а значит, старшине из города нет воли податься.
Он себя не раз уж в брани извалял за то, что не догадался Марулу под замок посадить, видал же что у девки норову поболе, чем опаски, да все думал - обойдется. Кой поганый знает, откуда её бесы приволокли, да что за угубина за ней? По прошлому старшина Гверена о падчерице не шибко пытал, (а тот, если и знал чего, тоже не больно на народ выставлял) теперь же уж не расспросишь, Мархал уж не раз пожалел, что перед тем как на обещание заручился, не выспросил, кого опекать доводится.
***
Сарзасский лес встретил путников весенней хлябью да пробирающими до костей ветрами, от которых ни мало не хоронили голые ещё ветви молодых тонкоствольных деревьев. Кем бы не была горячеозёрская беглянка, хитро надурившая привыкшего к послушанию горожанок Мархала, да невесть как пробравшаяся мимо неусыпно чиковавшего на вышке привратного дозора, только следы оставляла вполне заметные, даже для него, не говоря уже про охотника, притравленной гончей рвавшегося за ней, словно бы была та не Хайде, как проболтался старшина, а ему в пару наречена.
Непреклонность, не хвалебно ославившая наставника в Светлой, и здесь не дала слабину, сговорив, поднявшихся в противу проводнику, наёмников просьбу дозорного старшины уважить. Лишь Тайер холодно-насмешливо щурившая глаза, осталась непреклонна, отказавшись не только пойти за Ланом, да и попросту слушать его, от души шваркнув успевшей уже рассохнуться да заскрипеть петлями, дверью. Видать крепко разобидела её воля покойного старосты. К слову она лишь из всех наёмников на базарную площадь ходила, поглядеть, достойно ли примет жрец предписанное судом наказание в полсотни плетей.
Велдар, вздрагивая от сырого холода, пришедшего на пару с хмурым, словно обещавшим долгий дождь, вечером, по негласной обязанности своей разводил огонь, жалея, что по дороге не догадался прихватить пару хвойных веток, загоравшихся с первой искры. Костёр вспыхивал синими язычками, не тух, но толком не разгорался.
Отходчивый Талас, недавним временем скалившийся на проводника не хуже блудной собаки, сейчас словно не было того отродясь, вел привычный мирный разговор. Вел фыркнул, про себя поражаясь, в который раз, самообладанию попутчика, прочно хомутавшему его природную горячность и недостойную северного стража вспыльчивость.
- Мха нарви. - Бесшумный шаг Афгара в бессчётный раз подвел парня под испуг и, чересчур поспешно обернувшись, он досадливо нахмурился.
- Да он сырой, небось. - Мысленно пеняя себе за недогадливость, отмахнулся Велдар - Дождь будет...
- Нет. - Вопреки ожиданиям, охотно отозвался наёмник - Ты на небо не гляди, здесь тебе не север, да и более поганой весны, чем в Сарзасе, нет даже там.
Велдар усмехнулся, всё-таки задрав голову, однако не за тем, чтоб усмотреть в затянутом серыми громоздкими тучами небе признаки приближающейся непогоды, которых он, к слову, не понимал, ровно, как и знаков погоды доброй, а проверить, не обнаружится ли там часом полной луны. Потому как разговорчивость охотника, по мнению Тайер, была явлением столь же редким, но, судя по абсолютному отсутствию луны в принципе, от полнолуния независимым.
Краем глаза, наблюдая, как его попутчик легко управляясь с тяжёлым, совершенно к этому делу не предназначенным, ножом строгает щепу с относительно сухой ветки, Вел подсунул под тлеющие ветки ободранный с ближайшего дерева сизый, противный глазу мох, сразу же вспыхнувший, словно его перед тем неделю сушили.
***
Почему-то ей до сей поры казалось, что нет правды иной, нежели Ланова. Теперь же, и без того не малой задержкой в пути обрекая неизвестную наследницу Нардала на беду, он сам нароком дорогу задерживает, словно наверняка хочет доставить магистрессе Легиона худые вести, да помощь своему давешнему хозяину оказать.
Хоть как крути Тайер, не могла себе представить воспитанницу Рины умелой походницей, способной заворотить глаза четверым наёмникам, и Белый легион наверняка держал у себя свору следопытов, как видно тогда уже обломавших зубы на поиске беглянки, раз высокомерная магистресса до Лана снизошла. Кто бы ни помогал этой Адуити в дороге, но быть того не могло, чтобы до границы Сарзаса она невидимкой шла. На такое способен разве что Афгар, с прирожденным мастерством зверя умевший заметать даже явные следы, неведомыми отварами вытравливать пятна крови да забивать нюх собакам.
В пору Противостояния светлинка не раз встречала соплеменников охотника, и почти все они, за исключением разве что пленного шорника, служившего конюхом при их полу сотенном отряде, были по ту сторону светлинской дружины, будучи неодолимой преградой для разведчиков Рехату.
Высокий, назло не малому уже возрасту, крепкий, с выбивавшимися сквозь седину прядями некогда тёмных волос и чёрными, всезнающе-проницательными глазами, Баисар приходился за отца каждому из воинов их отряда, не столь годами, сколько характером.
Давным-давно, неведомо как, оказавшись пленником чужой земли, он так и не воротился в родной край, дожидая милости Хозяина Вечных лесов, которому поклонялись, а случалось, и несли жертвы, его соплеменники там, где провел половину жизни. Далекие, покрытые густыми лесами, холмы своей родины Баисар упоминал не часто, но так, словно по сию пору видел их перед глазами. Хотя в те дни земля Распадка уже лежала руинами.
Помимо догляда и лечения лошадей, старик чинил сбрую, латал сёдла, мастерил витые чужеземные плетки, в хлёст прошибавшие до кости. Тайер свезло столкнуться с ним, когда в бою пала её лошадь, впервой за всю службу она не услыхала брани за непотребное женщине ремесло, наоборот же, неведомо за какую заслугу, Баисар взялся наставлять светлинку читать следы, сторожить врага да старался обучить её сложному, в отличие от тёмноземельских наречий, языку Распадка. Старый конюх на её памяти меча не держал ни разу, но короткий охотничий лук в его руках оказывался надёжнее и смертоноснее боевого.
Он пал в бою вместе с доброй половиной их полусотни. Выступая, по сути, против своих, в защиту чужой земли.
Но ведь погибший Распадок не обязательно утянул во Мглу всех своих детей, может статься, что Светлая стала домом кому-то ещё помимо покойного шорника да Афгара... Но ведь могло получиться иначе, и тот умелый проводник был нароком послан из Сарзаса, чтоб вред учинить...
Тут же на ум ей воротилась и без того не дающая покоя костяная охранка, что не чьим-то ли умыслом в руки к ним с Велдаром попала... Вытащив бусину из дорожной сумки, с коей, покуда, не успела расстаться, Тайер вновь принялась изучать её, словно надеясь, что чёрно-зелёные завитушки сохранных знаков вдруг сложатся в имя её хозяина.
- Доброго рассвета! - Хайда возник на пороге знахаркиной избы, запоздало стукнув по косяку согнутым пальцем.
- И тебе здравствовать. - Не оглянувшись ответила наёмница, вести пустые разговоры с дозорным ей не хотелось, видеть его худую, скуластую физиономию охоты было и того меньше. С куда большим удовольствием Тайер бы слушала дурящие разум споры попутчиков да нескончаемые вопросы растяпы Велдара. И как бы не отводила светлинка недобрые мысли, все на том сходилось, что даром она в городе осталась. - Не воротилась беглянка ваша?
- Я было думал ты о ней больше знаешь, не с того ли искать не поспешила? - Хайда хозяйски шлёпнул на столешницу свою куртку.
- Погодь, я Наргу покличу, я-то от больной головы лишь одно средство припоминаю, да за него меня Мархал не помилует.