Чистоту Мадам не то, чтобы любила, она ее не замечала, как не замечала пыль, блеск, грязь, наглаженную одежду. Ей просто хотелось знать и чтобы другие знали, что она любит чистоту. И служанки, коих было мало, поэтому многое приходилось делать Николь, поддерживали порядок. Но в саду, во дворе, на улицах вокруг все равно пахло отбросами и мусором, гарью и паленой кожей, дымом и жареным мясом, и этот запах пропитал весь дом и его территорию.
Николь прибежала на кухню. Дом был не большой, но и маленьким его назвать было нельзя. Обставлен он был неплохо, но дороговизна и роскошь были только в комнате Мадам. Она любила сорить деньгами, они заканчивались, поэтому все же приходилось что-то продавать и экономить – поэтому и слуг было мало, а вот работы много.
- Полин, Полин, накрывай завтрак, - проговорила девочка. – А! У мадам будет гость! На него еще.
- Кто это интересно к ней пожалует? – произнесла Лиз, молодая девушка с круглым лицом, худощавая и не слишком умная. – Может, какой молодой граф? Ах, так интересно было бы посмотреть! А то все пусто, пусто тут… скучно…
- Молчи уж, - раздраженно произнесла Полин. – Слышала, что девочка сказала? Работай!
Сама же Полин достала кусок хлеба, намазала его тонким слоем варенья и подала Николь. Та с удовольствием съела его и выпила воды.
Полин закрутила на голове грязные волосы и пошла помогать Лиз.
На кухню зашел садовник, взял что-то из шкафа и, хмуро кивнув девочке, ушел. Николь же побежала в комнату Мадам. На лестнице на верхний, второй этаж, она чуть не упала, запнувшись о ступеньку, и ушибла локоть. Лестница заскрипела, но девочке показалось, что это засмеялся рыцарь на картине. Николь обиженно взглянула на него.
Другая женщина, Каролина, помогла Мадам одеться. Когда Николь зашла, Мадам оглядывала свое тучное тело и круглое лицо в зеркале. Рядом с этой женщиной Николь, невысокая и худощавая, почувствовала себя стрекозой, летающей рядом с жабой.
Видимо, удовлетворившись увиденным, Мадам важно прошла по комнате, словно шла к трону самого короля, вышла из комнаты. За ней семенила Каролина. Она даже не взглянула на Николь. На нее и ее сестру здесь, кроме Полин, которая взяла сироток к себе, никто не обращал внимания и даже не хвалил за работу.
Николь начала уборку. Ей стало тоскливо, ей захотелось побегать на улице, как это было, когда она была совсем маленькая, поиграть с потерянной, потрепанной куклой, сшитой мамиными руками. Но нет. Спустя чуть меньше часа она перешла в кабинет Мадам. Там висели картины, стояли стол и полки с книгами, холст с некрасивым рисунком – работой Мадам, валялись на полу кисточки и смятая бумага, была разлита вода, и стол был испачкан пальцами в краске.
Здесь убираться было лучше. Комната была меньше, в ней Мадам появлялась реже. И здесь висели картины, некоторые из которых девочка считала друзьями.
- Доброе утро, принцесса, - вежливым и, как ей казалось, величественным голосом произнесла девочка, обращаясь к красивой девушке с картины – кто она, Николь не знала. – Как ваши дела? Как спалось? Ах, спасибо, у меня все замечательно. Вчера я была на балу, в замке короля, и там я танцевала с принцем!
Потом девочка перешла к другой картине, изображающей вооруженного мужчину на коне:
- Здравствуйте, герцог! – с неуклюжим реверансом произнесла Николь. – Ох, спасибо за комплимент!
Так, общаясь с нарисованными людьми, девочка быстро завершила уборку и побежала вниз. Мусор она выкинула в яму, вырытую в саду, и быстро убежала от зловонного воздуха, окружающего ее.
- Вот ты где бегаешь, - ворчливо произнесла Каролина. Она выливала отбросы из окна, выходящего на улицу впереди дома, где ограда стояла совсем близко к поместью. – Заняться нечем, да? – она фыркнула. – Иди, убери со стола, помой посуду, а то совсем обленилась!
Николь обиженно насупилась и украдкой потерла глаза маленькими ладошками. Ей стало неприятно. Она побежала в столовую и, оббежав Каролину, развернулась и показала язык ее спине. Ей показалось, что она услышала чей-то смешок и улыбнулась сама, словно бы кто-то поддержал ее.
В столовой она собрала всю посуду в три захода, поставила в мойку, убрала испачканную скатерть, отнеся ее к прачке Лиз, остатки еды убрала Полин.
Наносив воду и встав на табуретку для удобства, Николь стала мыть посуду. Рядом стирала Лиз и готовила обед Полин.
- И что? Ты же еду подносила, кто там? – любопытничала Лиз.
- Не знаю даже, - пожала плечами Полин. – Мужчина какой-то. Лет сорок, наверное. Смуглый такой, волосы кучерявые-кучерявые и усы! Он был одет так важно, богато! И оружие какое-то на поясе, я не разберу какое. Он ее еще на какой-то бал пригласил от чьего-то имени, да уехал потом. Кажется, он какое-то письмо мадам передал.