Зная, что пес сможет понять его, Тристан сказал Кантусу:
– Робин здесь нет! Поехали, вернем ее! – И с этими словами он снова вскочил в седло.
Огненные, зачарованные копыта черного жеребца, несли Ларика и его пленницу многие мили, прежде чем заклятие потеряло свою силу. Но даже и после этого могучий конь продолжал скакать вперед, почти не снижая скорости. Ровным галопом жеребец все дальше уносил своих седоков от Кер Корвелла. Ларик знал, что за ними будет погоня. Более того, он предполагал, что не только друзья друиды, но и его прежний хозяин попытается отнять у него добычу. Однако, ни один из его преследователей теперь ему не страшен, – думал Смертоносный Всадник.
Бледная луна поднялась в вечернем небе. Еще две ночи, прикинул Ларик, и наступит полнолуние. Что ж, ждать осталось не так уж и долго.
Робин застонала и пошевелилась. Довольный, Всадник грубо развернул свою пленницу, чтобы видеть ее лицо. Кожа девушки посерела, а ее левая рука была испачкана засохшей кровью, вытекшей из раны на плече, когда Ларик схватил ее. Она поморщилась от боли, но плотно зажмуренных глаз не открыла. Хотя кожа и плоть на лице Ларика уже почти полностью сгнила и отпала, пунцовые губы по-прежнему ярко выделяли рот, в котором скрывался распухший гниющий язык.
– Теперь, друида, ты моя, – его высохшие руки-лапы почти нежно погладили ее длинные черные волосы. Он провел потрескавшимся ногтем, торчащим из длинного костлявого пальца, по щеке Робин и, когда она содрогнулась от отвращения и ужаса, засмеялся мелким дребезжащим смехом.
Почувствовав, что ее мускулы напряглись, когда Робин неожиданно извернулась, пытаясь вырваться из его рук, Ларик еще крепче вцепился ей в волосы, заставив девушку снова замереть на спине у лошади.
– Очень хорошо, – невнятно пробормотал он и еще сильнее сжал когти на шее у Робин, чувствуя, как теплая кровь потекла у него по пальцам из-под ее тонкой кожи. Робин боялась даже шевелиться.
– Не пытайся бросить меня, моя дорогая, – продолжал он. Сиплый отвратительный смех забулькал в его разлагающейся груди.
– Мы останемся вместе навсегда.
Он закинул руки Робин за спину и, крепко связав их кожаным ремнем, посадил перед собой на спине черного жеребца.
– Поедем со мной… любовь моя, – Смертоносец захихикал, и Робин почувствовала у себя на шее его отвратительное дыхание. Продолжая смеяться, Ларик пришпорил своего скакуна. Почти полная луна поднялась еще выше. Белый туман начал собираться в вечернем воздухе, и очертания луны закрыла неясная дымка. Ларик знал, что она должна прожить еще два дня, и все это время ему придется скрываться от своих преследователей. Еще две ночи, прежде чем полная и могущественная луна взойдет на небеса. И тогда под гибельным взглядом полной луны власть друиды перейдет к нему. Ее жизнь закончится, а его – начнется по-настоящему. И если Ларик высосет кровь друиды, ему ни от чего и никогда не придется убегать. Все дальше и дальше в туман, постепенно переходивший в холодный дождь, уезжал Смертоносный Всадник, увозя с собой свою беспомощную пленницу.
Генна Мунсингер подняла свое округлое, испещренное морщинами лицо к небу. В ее мудрых усталых глазах появилось выражение беспокойства. Лишь белесые очертания луны пробивались сквозь густой туман. Верховная Друида несколько минут стояла неподвижно и прислушивалась. Один раз она сильно вздрогнула, а в уголках ее глаз собрались слезы.
– Я поняла, – наконец прошептала она. Через несколько секунд Генна приняла одну из самых своих любимый форм – маленькой ласточки. Быстрота и подвижность хрупкого тела всегда доставляли ей удовольствие, но сейчас ей некогда было думать об удовольствиях – сейчас быстрота была важнее всего.
Взмыв в воздух, Генна помчалась над полями и лесами. Ей нужно было сделать очень много, а времени оставалось совсем мало. С щебетом птица проносилась над полянами долины Мурлок, разыскивая того, кто, как она знала, должен быть где-то здесь неподалеку, – но никак не могла найти его следов. Ее тревога росла: Генна понимала, что еще немного, и ей придется оставить поиски ради выполнения другой, еще более важной задачи. Однако, она чувствовала, что у нее есть еще немного времени. Друида мчалась так быстро, как только позволяли крошечные крылья, и с отчаянной надеждой она проносилась над самыми потаенными тропами Долины Мурлок. Прошли часы, а она все еще продолжала поиски. Наконец, Генна вынуждена была признать свое поражение. Маленькая птичка метнулась вверх и начала поворачивать на юго-запад. И тут, в самый последний момент, слабый бриз донес до нее легкий, почти неразличимый запах. Значит, источник этого запаха не может быть очень далеко! Чирикая от возбуждения, Генна неслась низко над землей еще несколько минут – минут, которые в будущем, возможно, проложат границу между жизнью и смертью. Скоро Генна нашла того, кого искала, и очень быстро что-то объяснила ему, а потом снова взлетела в воздух. Теперь главное было найти принца Корвелла.
Огромные когтистые лапы неуставно вспарывали землю – Казгорот преследовал предателя-смертоносца. Монстр опустился на четыре лапы, но бежать ему было неудобно: передние лапы были немного коротковаты.
Раздвоенный язык извивался между рядов заостренных зубов, пробуя воздух.
Очень смутно Зверь почувствовал след друиды, и сразу из его широких челюстей закапала слюна. Но в глубинах своего темного разума Казгорот начал беспокоиться. Уже много месяцев находился он вдалеке от Темного Источника, становясь все сильнее от зла, которое распространял вокруг себя. Теперь же силам зла был нанесен тяжелый удар, и власть Казгорота стала слабеть. Зверь побежал легкой трусцой, а потом и вовсе перешел на шаг. След Смертоносного Всадника манил за собой и как будто издевался над слабостями Казгорота. Ощерившись, огромная голова высоко поднялась, а в глазах застыла убийственная злоба. И снова могучие задние ноги бросили тяжелое тело вперед – теперь Зверь бежал лишь на двух ногах. Раздвоенный язык снова выскользнул наружу, пробуя воздух. Зверь больше не искал сладкий запах друиды или отвратительный след Ларика. Теперь он направлялся к главному источнику своей силы, забыв обо всем остальном. Его путь лежал к Темному Источнику – другого выбора у Казгорота просто не было.