На миг ей захотелось вернуться на минуту назад и никогда этого не говорить. Вот теперь она точно выглядела полной дурой. Но кого волнует мнение белоградского полицейского?
– Ладно, – сказал Бахаров. – Неудачный план, но не все потеряно. – Он достал из ящика стола папку и пролистал ее содержимое, пока не нашел фотографию. – Вы знаете этого человека?
Сердце Косары подпрыгнуло к горлу так резво, что она машинально захлопнула рот: вдруг оно вылетит?
– По лицу вижу: вы его точно знаете, – сказал Бахаров. – Что вы можете мне о нем рассказать?
– Это с ним я познакомилась за партией в «Короля». Этот человек забрал мою тень.
– Где вы повстречали друг друга?
– В Чернограде.
Бахаров вытащил из нагрудного кармана блокнот и начал писать.
– Обувь его, случайно, не ярко-красная?
– Кажется, да. А что?
– Да видите ли, пару недель назад из Королевского музея археологии вынесли такую пару.
– Зачем? Они разве дорогие? – Насколько она помнила, на нем были вполне обычные старые броги из замши.
– Ну, если мне не изменяет память, куратор отзывался о них как о «бесценных». – Бахаров бегло взглянул на Косару. – Эту информацию следствие может вам выдать, ведь ограбление до сих пор мусолят на первых полосах газет. Обувь эта – магический артефакт, известный как «броги-телепорты». Говорят, их создал белоградский волшебник вскоре после постройки Стены, чтобы без помех навещать свою черноградскую возлюбленную.
Косара не могла поверить своим ушам. Вот знала же она, что у белоградцев нет никакого почтения к магии, но это было просто возмутительно. Столь мощный артефакт – и похоронен среди пыльных ваз и старых мумий в каком-то там музее?
– И вы просто держали их там? В этом вашем Королевском музее?
– Уверяю вас, под очень строгой охраной. А дело вот в чем: академическое сообщество Белограда считало, что волшебные слова, активирующие броги, умерли вместе с тем, кто их изготовил. Теперь мы знаем, что они ошибались. Очевидно, Ирник Иванов использовал их, чтобы пересечь Стену. – Бахаров постучал по фотографии незнакомца.
Ирник Иванов. Косара постаралась запомнить это имя.
– Он, конечно… – продолжал Бахаров, – был у нас под подозрением в причастности к ограблению, ведь незадолго до этого он как раз и поступил на службу в музей. Но вот с доказательствами мы промахнулись: он исключительно ловко замел все следы. И у нас нет доказательств, что он имеет хоть какое-то отношение к бутику «Ведьмин котел», кроме визитной карточки, которая была при нем на допросе, куда мы его пригласили. Одним словом, дело разваливается. Если, конечно, вы не согласитесь дать показания.
И вот снова эта обезоруживающая улыбка. Косара не позволила себе поддаться его чарам – хоть он и был не в форме, но полицейский есть полицейский. И сейчас он строил из себя «хорошего полицейского».
Она покусала губу. Неудивительно, что он ничего не смог добиться от осведомителей. Черноградские контрабандисты не отличались склонностью к всепрощению. Любой доносчик рисковал очутиться на дне моря с парой свинцовых браслетов на щиколотках.
– Послушайте, детектив Бахаров…
– Вот что, зовите меня Асен.
– Я не уверена, что моих сведений вам хватит. Я даже имени Ирника Иванова не знала, пока вы мне его не назвали.
Он почесал подбородок концом карандаша.
– Возможно, вы знаете больше, чем вам кажется. Почему бы вам не рассказать мне всю историю? Начнем с того, как вы познакомились с господином Ивановым за партией в, как вы его назвали, «Короля».
Косара не видела причин что-либо утаивать. Насколько ей казалось, лично она не совершила ничего противозаконного: через Стену ее тайно перебросил Ирник Иванов. И теперь сотрудничать означало вскоре вылезти из всей этой передряги. Так что она рассказала Бахарову все, опустив лишь те нюансы о Змее, которые были для нее слишком личными.
Пока она говорила, ее глаза бегали по кабинету. Здесь не было никаких личных вещей, ни горшков с цветами на подоконнике, ни детских рисунков на стенах, ни семейных фото на столе. Стены были голыми, если не считать доски объявлений у входа, на которой висели сертификаты об обучении, газетные вырезки и хвалебные благодарственные письма от самого мэра Белограда.
Одна из газетных вырезок привлекла ее особое внимание. На фотографии Бахаров вел к зданию вокзала пожилого мужчину. Мужчина, несмотря на то что был в наручниках, улыбался в камеру. Косара узнала бы его самодовольную ухмылку где угодно. Это и был Константин Карайванов, печально известный черноградский контрабандист.
Ниже висела еще одна газетная вырезка, на этот раз смятая, и в ней сообщалось о побеге Карайванова из тюрьмы. Вырезка выглядела так, словно ее скомкали, стиснули в кулаке, а потом разгладили и прикрепили к доске.