Мисти спала на диване, по лицу скакали отблески от работающего телевизора. На полу валялась пустая банка из-под «Маунтин Дью» и пакет, из которого высыпались чипсы. Я достал из холодильника пиво и плюхнулся на диван у нее в ногах.
Попробовал посмотреть телевизор. Не пошло, слишком устал.
Вынул из кармана папиной куртки письмо Скипа и нашел, где он пишет, что после школы уже трахался с двумя разными девчонками. Я ему верю. Получается, по девчонке в год, а уж по части охмурежа он был спец. Он и уехал из наших мест не девственником. В последний школьный год у него была подружка, приятельница Бренди Кроуи, с которой у меня чуть было не вышло все, что надо.
Бренди уже выскочила замуж. Месяц тому назад я видел ее свадебную фотографию в «Газетт» Лорел-Фоллз. Свадьба в День святого Валентина. Наверное, они с мужем, лежа в постели после удачного траха, потешались надо мной: как же, единственный парень в Штатах, который не умеет пользоваться резинкой. Мне плевать. Муженек ее из Пеннс-Ридж, они там все жлобы неотесанные.
В ту ночь, когда я спутался с Бренди, я спал в старой конторе шахты. Мне невыносима была сама мысль, что я вернусь в свой подвал таким же, как раньше. Я-то всерьез полагал, что во мне произойдут большие перемены, как физические, так и духовные. Даже не почувствовал, что улегся прямо на битое стекло и железяки, – таким сильным оказалось унижение.
Проснулся я среди ночи, в ноздри бил запах гниющего дерева и почему-то колбасы с горчицей. Сэндвич, что ли, мне приснился? Огромная белая луна светила сквозь дыры в крыше, все вокруг окуталось серебряной дымкой, и мне вспомнилось, как на Рождество мама читала Библию, то место, где Деве Марии явился архангел Гавриил и возвестил, что на нее снизошел Святой Дух и во чреве у нее будет ребенок – Христос.
Всякий раз, когда мама читала этот отрывок, я представлял себе безмятежную обнаженную красавицу, купающуюся в лунном сиянии, глаза у нее большие, испуганные, но губы улыбаются, она ведь и не знает, что это не лунный свет ласкает ее, а сам Бог.
Луна-то и прогнала меня домой. Не хотелось мне в объятия Бога. Даже по случайности.
Я сложил письмо Скипа, спрятал в карман, закрыл глаза и быстренько вообразил себе страстных цыпочек из колледжа. Потом допил пиво и вышел во двор убедиться, что крышка мусорного бака плотно закрыта. Еноты, чтоб их.
Разбудить медведя, впавшего в зимнюю спячку, было проще, чем Мисти. Я уж не стал ее особо расталкивать и на руках отнес в постель, будто невесту.
Рука с кошачьим ошейником свесилась с кровати. Я уложил руку ей на грудь. Под ногтями был хлебный мякиш и горчица.
Ее часть комнаты за прошлый год очень изменилась. Она убрала большую часть плюшевых зверюшек и всех кукол Барби. Плакат со «Спайс Герлз» сменил скачущих лошадей, а на комоде вместо пони с розовыми и лиловыми гривами появились лак для ногтей и губная помада.
На тумбочке между ее кроватью и койкой Джоди теперь стояло фото в рамке: улыбающиеся Мисти и папаша возле «доджа». На капот брошен олень – первый охотничий трофей Мисти. К Джоди фотография повернута тыльной стороной, и к ней прислонена сложенная бумажка. На бумажке каракули Джоди:
ЭТО ПРОТИВ ЗОКОНОВ ПРЕРОДЫ
Я улыбнулся и повертел бумажку в руках: вдруг сестрица еще что-то написала. Если она серьезно, как же быть с ее динозаврами? Я посмотрел в ее сторону, но из-за мягких игрушек видна была только светлая макушка.
Привезенный мной бумажный зонтик был уже в картонном ведерке, где хранились все прочие зонтики. Все предсказания-сюрпризы были тщательно разглажены и сложены в конверт с надписью ПРЕТСКОЗАНИЯ.
Ей было годика три, когда я в первый раз принес ей печенье с сюрпризом. Заведение Ии только что открылось, и мы со Скипом забежали туда по дороге домой посмотреть, что да как. Мама показала Джоди, в чем суть: разломила печенье и велела вытащить бумажку. Джоди спросила, что там написано, и мама подмигнула мне и произнесла: «Здесь говорится: Барни[11] любит тебя».
Джоди была тогда без ума от Барни.
Выражение ее лица меня просто убило. Она свято верила в то, что сообщало печенье. Мы с мамой обменялись улыбками. В ее улыбке была наивная искренняя радость. Папаша тоже присутствовал, но он смотрел телевизор.
Никогда не видел на лице у отца сердечной улыбки. Счастье было для него сильным переживанием, легко оборачивалось шлепками да подзатыльниками и служило лишь предлогом для того, чтобы напиться и набезобразничать.
11
Имеется в виду герой американской детской телепередачи «Барни и друзья», лиловый тираннозавр Барни.