Гена молча кивнул.
- Ты поэтому пришел?
Он не был у племянницы больше месяца и все это время с Алисой не случилось ни одного приступа -- провала, как она сама говорила.
- Я волнуюсь за тебя, Алиса, ты мне не чужая. И Алла говорит, что после наших встреч тебе лучше.
Девушка грустно улыбнулась.
- Ты не считаешь меня чокнутой.
- А кто-то считает чокнутым меня. Ладно, смотри...
Гена принялся что-то ей объяснять, а Алиса сидела и думала, что было бы здорово, будь Геннадий ее отцом. Нет, своего отца она очень любила. И маму тоже. Только они делали все, что обычно делают для ненормальных и совершенно ее не слушали. Не слушали так как это делает дядя Гена.
- ... Получается, - завершил мысль дядя Гена. - Что в одной из этих точек твои реальности пересекутся и ты сможешь увидеть все наяву. Понимаешь?
- Не совсем.
- Нас обоих посадят в соседние палаты, - заговорщески понизил голос дядя Гена. - Но по этим расчетам выходит, что есть точки, откуда можно попасть в другое измерение. Вдруг, это измерение и есть твой Город?
Алиса хмыкнула, а потом как-то диковато улыбнулась:
- Ты еще более чокнутый, чем я.
- Не веришь? Это наука. В ней были и более безумные теории. Если хочешь, я могу рассчитать дальше и мы узнаем точные координаты.
- Зачем? - тихо спросила девушка.
Она встала с дивана и уселась на пол. Это был ее протест с самого детства. Когда маленькая Алиса обижалась на кого-то, она отворачивалась и усаживалась на пол. Так ей казалось, она отодвигалась от обидчика, который теперь еще выше и сильнее. А ей хотелось, чтобы ее поняли и пожалели.
Дядя Гена, такой же как она, разве что без небольшой отметки в медицинской карте. Он совсем не понимает, что пытается сделать.
Алиса не в состоянии предугадать следующий провал. Где, когда и насколько ее накроет -- всегда сюрприз. Ей до дрожи в коленях и до истерического крика хочется, чтобы Город, которым она бредит с семи лет, оказался правдой. Тогда бы она сумела доказать им всем, что не сумасшедшая. Тогда бы оправдались потерянные годы ее жизни.
- То есть как "зачем"? - удивился Гена и отложил блокнот. Ему была свойственная ученая узколобость и полное отсутствие понимания чужих переживаний. - Ты не хочешь узнать правду? Наука -- это отличный способ.
- А если я узнаю? Что тогда? Что если ничего этого нет и я по-настоящему больная? Как мне после этого?
Она глубоко вдохнула, чтобы не плакать.
Город позовет ее снова и еще не раз. Алиса больше не в силах разрываться надвое.
- Тогда... Нет, я не могу ошибиться в расчетах. Цифры не будут лгать, Алиса. Даже если твоего Города нет, мы узнаем наверняка. Ты же хочешь узнать?
Алиса по-прежнему молчала.
Хотелось ли ей знать правду? Если город реален, то, возможно, дядя Гена найти туда путь. Или хотя бы надежду на то, что он есть. Возможно, Алиса даже обрадуется, что на самом деле она не сумасшедшая, а ее семья и врачи просто ничего не знают.
Но какая с этого польза?
Даже если Гена самый великий математик на Земле, кто станет слушать его теорию? Недоказанную, непризнанную, неизвестную никому. Ее мама разве что покрутит у виска и скажет, что "два сапога пара" и отправит брата к психиатру вместе с дочерью. Тогда у доктора Журавлева появится целых два странных пациента.
А если города нет? Как Алисе жить дальше, зная, что она и впрямь больна. Больна по-настоящему и нет никакой надежды на спасение. Наверное, она станет пить таблетки, ходить на все сеансы, выполнять процедуры и все сильнее сопротивляться новым провалам. Как? Как признать саму себя больной окончательно и бесповоротно?
Нужно что-то решить.
Алиса сидела на полу, сжав в кулаках растянутые рукава кофты и мучительно соображала. Ей казалось, что скрипучие шестеренки в ее голове вот-вот слетят со своих мест.
Какая разница, если Город на самом деле или нет? Следующий провал станет последним. Алиса знала это как свое собственное имя. В этот раз ее звали слишком сильно, слишком громко и реально. Так, что в тот же вечер она увидела, что кожа на ее левом колене свезена. У этого могут быть сотни причин -- упала, ударилась, когда боролась с мамой, споткнулась о кота накануне. Что угодно, как угодно. Но Алиса точно помнила, где и как расцарапала ногу. На предпоследнем этаже здания, обдуваемого всеми ветрами, когда споткнулась и едва не повалилась на груду бетонных обломков.
Какая разница, что будет, если в свой следующий провал Город поглотит ее целиком?
- Дядя Гена, - обернулась девушка с улыбкой. На его лице появилось удивление, Алиса никогда так не называла. - Если ты сможешь, скажи мне, где находится мой Город. Ты же мне веришь, честно?
Алиса сжала его руку в своей. Шершавая сухая кожа, неухоженные ногти -- Гена всегда плевал на внешний вид.
- Я верю, что бывает и по-другому, - ответил он.
Алиса улыбнулась, молча поднялась и вернулась на окно. Больше никаких разговоров. Этого хватит.
Хуже, чем семейные праздники, могли быть только праздники околосемейные. Когда не ты приглашаешь в гости вечно голодных родственников, опустошающих твой холодильник со скоростью стаи кровожадных пираний, а они делают тебе приглашение. Возможно, тебе хочется ответить отказом, но ведь пригласили всю семью. Семья, конечно же за исключением тебя не против.
Алиса сидела на заднем сидении отцовской "тойоты" и как всегда смотрела в окно. Сегодня суббота и людей было видимо-невидимо. Молодые, старые, с детьми, с огромными сумками. Кто-то улыбался, кричал, сердился, прыгал от счастья. Совсем юная парочка целовалась, сидя на скамейке в сквере, а бабка с тележкой косилась на них с недовольным видом.
Алиса смотрела на жизнь, которая проносилась мимо нее со скоростью летящего вдаль поезда. Когда все вагоны сливаются в сплошную цветную полосу и невозможно разглядеть ни окон, ни дверей -- как будто их и нет. Во всяком случае, в ее собственной жизни.
- Ну вот, придется стоять, - вздохнул отец, мягко остановив машину.
- Я говорила, нужно было по объездной ехать, - ответила мама, глядя на свое отражение в зеркале. - Сегодня же суббота, народу полно.
Алла выглядела на удивление молодо. В свои сорок пять тянула лет на десять моложе. И это несмотря на постоянные переживания из-за больной дочери, сгубленной карьеры и семейной жизни. Алиса втайне восхищалась мамой, которая была как стойкий оловянный солдатик. Держалась, даже когда не оставалось сил. Ей самой до такой выдержки было далеко.
- Мы так и опоздать можем.
- Уже опоздали, - констатировал отец, глядя в зеркало заднего вида на подъехавший "вольво". - Вот же... теперь и в переулок не свернешь.
- Дочь, ты как? - мама обернулась назад.
- Нормально, - кивнула Алиса.
Более, чем нормально.
Как было бы здорово, простоять в этой пробке до самой ночи и никуда не попасть. Сестра конечно начнет волноваться, позвонит, но бросать гостей, мужа и ребенка не станет. Праздник есть праздник.
Алиса не любила бывать у сестры. Ирина была живым напоминанием о том, какой она никогда не станет. На пять лет старше, красивая, успешная, с хорошей работой, умницей-мужем и годовалой дочерью. Абсолютно здоровая и адекватная, в отличие от младшей.
Они различались с самого детства. Живая подвижная Ира и будто бы застывшая Алиса. В то время когда старшая бегала и играла с ровесниками, младшая сидела в стороне и замирала от каждого шороха. Алисе чудились голоса в порывах ветра, виделись непонятные фигуры в тенях, ложащихся на серый асфальт от высоких домов. Ей иногда становилось так страшно и жутко, что она была не в силах шевельнуться.