– Тебе-то с чего Маруди жалеть? – снова нахмурилась Наргис, присаживаясь на кровать. – Мирна, говори прямо, он тебе нравится?
Служанка вздохнула и, не поднимая взгляда, ухитрилась уставиться мимо Наргис куда-то в сад.
– Разве такой парень может не понравиться? – спросила она тоскливо. – Дурочка Иргана! Польстилась на золото, шали шелковые да сад с прудом. Вы, госпожа, не подумайте лишнего! – Она испуганно посмотрела на Наргис. – Я в Маруди не влюблена! Еще чего! А просто жалко его. На глазах сохнет, все клянет себя, что раньше с Ирганой не поговорил. Хотел как лучше и достойнее, а вышло вон как. Все деньги копил, а теперь и деньги есть, и чин немалый, да зачем ему это все? А ушел бы со службы годом раньше, купил на сбереженные деньги товаров да повел караван в Халисун или Джайпур – так вернулся бы с прибылью один к трем, не меньше! Тогда и на лавку хватило бы, и Иргана была бы его!
– Это он так говорит?
Наргис покачала ногой в шелковой туфельке, сосредоточенно следя за позолоченным носком. Ах, как нехорошо. Глупышка Иргана, сама того не желая, может натворить дел. Если Маруди кинется добывать деньги, чтобы исправить то, что уже почти случилось, это может привести его на скользкую дорогу. Быстрые деньги требуют либо великого ума, либо грязных рук и даются обычно кровью или бесчестьем.
– Вы, госпожа, не слушайте мою болтовню! – спохватилась Мирна. – Маруди ничего такого не говорил! Это я слышала, как стражники болтали!
– И кто из них об этом болтал? – спокойно поинтересовалась Наргис, но у девчонки виновато заметался взгляд.
– Ой, светлейшая, а я и не припомню, – промямлила она. – Темно было во дворе, я просто мимо шла, а они говорили, вот я случайно и услышала. Простите дуру языкатую! Это не Маруди, правда-правда!
– Смотри, язык от вранья почернеет, – усмехнулась Наргис. – Не бойся, Маруди я не накажу. Но если он и правда думает уехать, мне об этом нужно знать, чтобы вовремя с ним поговорить. Не дело это – срываться с достойного места. А чтобы торговлей заработать, нужно не только саблей уметь махать. Люди этому с детства учатся, да не у всех получается. Куда Маруди торговать, у него язык не повернется ни свой товар похвалить, ни на чужой цену сбить.
– Ваша правда, госпожа, вот и я ему так сказала… Ой!
Мирна зажала себе рот руками, глядя на Наргис с нешуточным испугом.
– Сходи принеси лимонного шербета, – вздохнула Наргис. – И ничего не говори Маруди, я сама найду время с ним побеседовать.
– Да, госпожа… – пролепетала служанка и выскочила из комнаты.
«Вот почему так неудобно устроен мир? – грустно подумала Наргис. – Если верная и старательная, то непременно дурочка, а если умник, то хитрый и зачастую подлый. Нет, бывает, что ум сочетается с верностью, да только такие люди дороже золота. Отец умел их находить, но с его смертью многое в доме ир-Даудов изменилось. Те, кто помогал визирю в придворных делах, нашли новых покровителей, остались лишь те, кто служил в самом доме, а их всегда было немного, потому что отец выбирал тщательно и придирчиво».
Джандар Маруди ир-Бехназ один из этих немногих, но что Наргис делать, если он покинет их? Конечно, дядюшка пришлет нового джандара, а пока кто-то из людей Маруди заменит его, но… Она поняла, что боится перемен, цепляясь за видимость того, что в доме ир-Даудов все по-прежнему.
Однако привычный и любимый мир оказался подобен драгоценной чинской вазе с тонкой росписью. Смерть отца, матушки и брата разбила эту вазу, однако осколки на время замерли, не рассыпавшись сразу, и Наргис позволила себе поверить, что вазу можно удержать и склеить. А теперь что-то случилось – и расколотый мир посыпался мельчайшими частицами, что разлетелись во все стороны, потерялись, а то и вовсе оказались не от этой вазы.
И она сидела над ними, не в силах собрать обратно, сложить правильно. И, главное, понимая, что это бесполезно и глупо. Даже разбитая и склеенная ваза уже не будет прежней, а уж целый мир?
Что бы сказал на это отец?
«Ваза разбилась? – услышала она как наяву глубокий низкий голос Солнечного визиря Бехрама, ее любимого батюшки. – Это неприятно. Но такова участь всех вещей в нашем мире, рано или поздно их срок заканчивается. Ты всегда можешь поставить цветы в новую, такую же красивую или даже лучше. Мир должен меняться, дитя мое, иначе он умрет. Люди приходят и уходят, а они куда ценнее вещей, вот именно людьми и следует дорожить. Не отпускай тех, кто тебе нужен, если можешь не отпустить. Но не держи тех, кто не дорожит тобой. И помни, всегда будут те, кого ты удержать не сможешь, но они останутся с тобой сами, по своей воле. Мир состоит из возможностей и вероятностей, дитя мое. Выбирай их, как выбираешь путь по опасному месту, и не забывай смотреть по сторонам. Потому что мир, созданный для нас богами, прекрасен настолько же, насколько опасен. Упустить из виду опасность – неосторожно, а не успеть увидеть красоту – печально. И никогда, слышишь, никогда не горюй о вещах. Это меньшая из возможных потерь».