‒ Жаль нет самой линзы, так было бы вернее…
‒ Она в хранилище улик, ‒ задумчиво протянул Аларик. Есть идеи?
Рич листал увесистую книгу, бегло водя рукой по страницам.
‒ Скажи, ты помнишь какого года была камера? Полсон упомянул это?
‒ 1983 года. Я думаю это год производства.
‒ Ага, 83ий значит. А начал он в тридцатых; хотя первая состоялась в пятидесятых… как раз на тематику…
Профессор бурчал свои мысли быстро шевеля губами. Затем развернулся обратно к стеллажу и выудил с нижней полки тонкую рукопись листов на пятнадцать. Рич перелистывал станицы книги в коже рептилии и попутно сверялся с лежащей рядом рукописью. Так продолжалось минут десять — книга в кожаном переплете не уступала по размерам добротной энциклопедии. Аларик вставлял свои соображения, но Рич его будто и не слышал.
Затем профессор покачал голой по всей видимости соглашаясь с какой-то собственной мыслью и повернул открытый здоровенный том к Аларику.
На левой странице крупными витиеватыми буквами было выведено:
НАСМЕШКА ЙОГ-СОТОТА
Далее шел текст, содержание которого ускользало от понимания Аларика в виду своей витиеватости и сути.
Йог-Сотот, Тот кто извне, имеет власть почти столь же непостижимую и губительную, как у вечно спящего Азатота, Бога, которому служит Йог-Сотот. Ибо сам Йог-Сотот, Тот кто откроет Путь Древним на Землю, ведь сочетает он в себе и пространство и время, и весь универсум с его безмерным размахом, не знающим пределов, и превосходящим любые фантазии и расчеты математиков и астрономов….
Аларик перескакивал с одного абзаца на другой как паук перескакивает по паутинным нитям. Прочитанное им никак не оформлялось в мыслях хоть чем-то более-менее связанным. Сами слова были ясны — но их смысл походил скорее на фантастику, чем на фактичность.
… самым приближенным на службе Азатота, его посланника на Земле и исполнителем воли его является Ньярлатхотеп — о котором говорят еще со времен Древнего Египта, как о сущности, активно вмешивающейся в судьбы людей и мирозданий; его коварство переплетается с извращенным юмором столь отвратительным образом, будто бы полные ужаса деяния Ньярлатхотепа ни что иное как отражение кошмаров, что изредка приходят во снах Азатота….
Аларик потряс головой (словно ему пришлось собирать мысли обратно после прочитанного) и посмотрел на Рича. И пусть он не особо вник в написанное, Аларик ощущал, что книга и страницы со странными словами имеют (куда большую!) ауру темного и чертовщинского, чем фотокарточки, сделанные Полсоном. Книга и слова дышали истинной; непостижимой, навевающей образы поглощающего ужаса и мрака, глубже самого космоса, а изображения посреди слов, лишь от одного взгляда на которые по телу начинали бегать неприятные мурашки казались непросто буйной фантазией помешанного человека. Они содержали в себе посыл неминуемого конца в агонии отчаяния.
‒ Пояснишь? ‒ Аларик поднял взгляд на друга. Тот уже копался у дальней части книжного стеллажа. Пробурчав что-то вроде «кажется, это…», профессор вернулся к столу.
‒ Рич? Что это за книга? − Аларик ощущал в комнате образовавшееся напряжение, которое обычно возникает на спиритических сеансах. Вроде и чепуха, и все же витает в воздухе что-то едва уловимое — словно воздух насыщается твердостью и чьим-то присутствием.
‒ Это «Пнакотические рукописи». Профессор ответил отвлеченно, погрузившись в страницы более современного на вид дневника.
‒ Рич!
Аларик умел управлять своим голосом и делать так, чтобы человек (допрашиваемый) все цело переключил свое внимание на детектива.
Рич в растерянности повернул голову к другу.
‒ Тебе не кажется, что ты увлекся?
Профессор Рич оглядел стол и раскрытую книгу с рукописью, затем мельком глянул на дневник в руках и наконец разглядел ничего не понимающего Аларика.
‒ Да, извини, ‒ улыбнулся Рич, ‒ я привык говорить про Тайное с теми, кто в курсе.
‒ Помнишь, речь идет о Луизе Фокс, горюющей женщине, чей племянник подвергся… ну чему-то… неясному; и я здесь ради ответов.
Он не был жесток говоря с другом; но был тверд в своих намерениях.
‒ Я не спорю, Рич, я уже втянут в нечто, что ты понимаешь лучше меня и все же я прошу тебя выражаться попроще. Может однажды и я окунусь во все это, но пока давай ближе к делу.
Профессор ответил крайне неожиданно:
‒ Вероятнее всего ты уже окунаешься в оккультные и Тайные события мира, друг. Ведь ты ощущаешь ее да? ‒ Профессор говорил о книге в переплете из кожи ящерицы.