Я грохнул чашкой по блюдцу.
— Тебе обязательно каждый раз об этом напоминать? Ты, черт возьми, прекрасно знаешь, кто он такой.
— Ну все, все! Не рычи. А что там с твоими младшими братьями?
— Элджи и Оливер ему не кровные родственники.
— Ах, точно! Они же от той стервы, твоей мачехи.
— Вот именно. И даже если бы у них было право претендовать на долю, сомневаюсь, что им захотелось бы управлять имением такого размера. Элджи слишком творческого склада, чтобы вести хозяйство. А Оливер… ну, он просто Оливер.
В этот момент вернулся Лейтон и поставил перед Макгреем графин односолодового виски и стакан, в котором уже плескалась добрая порция оного.
— Я так понимаю, похороны уже состоялись.
Я тягостно вздохнул.
— Мероприятие — тоскливей не придумаешь. Из родственников приехал только Элджи. Остальные сплошь были дядиными кредиторами и арендаторами, и всех их куда больше интересовало, как его смерть повлияет на их дела.
Лейтон незаметно вышел — вероятно, его задели мои слова.
Я поставил свой кофе на столик и потер лоб.
— Макгрей, меня ждет миллион неотложных дел. Мне жаль, что тебе пришлось проделать такой долгий путь зря, но ты должен понять, что после всего случившегося я не могу вернуться в Шотландию.
Поначалу я старался не смотреть на него, ожидая, что он, как обычно, взорвется негодованием. Однако он молчал, и когда я все-таки перевел на него взгляд, то обнаружил, что он прикусил губу. Впервые в жизни суровый, несгибаемый Девятипалый Макгрей явно испытывал смущение и неловкость.
— Боюсь, тебе придется.
За этими словами последовало многозначительное молчание, и каждый миг мое беспокойство нарастало.
— Что… что ты имеешь в виду?
Вряд ли тон Макгрея мог прозвучать безрадостнее.
— Премьер-министр хочет, чтобы наше подразделение продолжало работу. И чтобы мы были под рукой.
— Наш знаменитейший Отдел по расследованию нераскрытых дел, предположительно необъяснимого и сверхъестественного характера? — вскричал я, протараторив бесконечное название. — С какой стати хоть кому-то, не говоря уже о премьер-министре, держать эту выгребную яму открытой?
Я думал, что Девятипалый бросится на меня. Это подразделение было его детищем, созданным с единственной целью — разобраться, что же свело с ума его сестру, и практически полностью финансировалось из его собственного кармана. Однако он хранил молчание, дожидаясь, пока ответ на этот вопрос сам придет мне на ум.
Я подался вперед и, зарывшись лицом в ладони, пробормотал:
— Ланкаширское дело?
— Возможно… — Макгрей опустошил стакан одним глотком. — Проклятье, не могу тебе врать. Я уверен в этом. Я общался с новым суперинтендантом. Он лично получил письмо от премьер-министра. Лорд Солсбери не предоставил объяснений, просто приказал держать наш отдел открытым.
Я вскочил и принялся расхаживать по комнате.
В прошлом январе, расследуя другое дело, ниточки которого тянулись вплоть до Ланкашира, мы случайно обнаружили, что сын премьер-министра состоял в мутной связи с кланом так называемых ведьм — ну, так их прозвал Макгрей. С моей точки зрения, они были не чем иным, как сборищем ушлых контрабандисток и шарлатанок, но сборищем столь опасным и влиятельным, что их организации позавидовали бы сами Борджиа. Стало понятно, что даже у лорда Солсбери был перед ними «должок».
Макгрей попытался меня успокоить.
— Может, это ерунда, Фрей. Может, Солсбери просто на всякий случай хочет держать нас на подхвате.
Я издал хриплый смешок:
— О, конечно, ерунда! Будь волен верить в это, Макгрей, если тебе так приятнее.
Я и раньше догадывался, что лорд Солсбери и его темные делишки однажды снова возникнут у нас на горизонте и наши жизни превратятся кошмар. Впрочем, до этого пока было далеко.
— Фрей, — сказал Девятипалый с еще более хмурым видом, — меня привела сюда еще одна причина.
— Еще одна причина! — Я схватил графин и сделал свой черный кофе еще крепче. Плевать на время. — Еще более срочное дело? Наверное, вспышка бубонной чумы?
Он покопался у себя за пазухой.
— По-настоящему срочное. Часики тикают.
— О, да неужто? И кому же угрожает смерть?
Макгрей поморщился и достал газетную вырезку.
— Мадам Катерине.
Я заглотил полчашки еще до того, как он это произнес.
— Твоей плутовке-провидице?
— Угу.
— Также известной тем, что она варит бражку, от которой лавочники слепнут? Это она-то попала в беду? Вот это да! Какая, черт возьми, неожиданность!