Глава 5
Июнь весь день палил свои костры. В пять часов вечера было жарче, чем в полдень. Казалось, что знойному буйству не будет конца.
К зданию судебно-медицинской экспертизы подъехала темно-серая иномарка. Дежурного санитара на работу привез его друг.
Светловолосый молодой человек на переднем сиденье, в ослепительно белой рубашке и темных брюках в полоску, подал руку водителю для прощального рукопожатия:
— Chao, Trezor.
Не обращая внимания на поданную руку, Роман Трегубов — атлет, словно сошедший с древнеримской фрески — заглушил двигатель, и, открывая дверь, бросил через плечо:
— Десять минут, Андрей, у тебя еще десять минут. Постоим, покурим.
Они вышли из машины. Андрей расправил спину и поправил рубашку. Как ни старался он не прижиматься к сиденью, спина все равно взмокла от пота.
— Дядя, дай закурить! — лениво протянул он.
— На сегодня с меня хватит! — ответил Роман, закуривая. — Запарился я. Сейчас поеду на Волгу купаться.
Облаченный во все черное — черную футболку, черные спортивные брюки, и черные кроссовки — он повел своими широкими и мрачными плечами.
— Сигарету оставь и езжай, — напомнил Андрей.
Роман протянул одну сигарету.
— Держи, стрелок.
— Две давай, чего уж там.
Взяв вторую сигарету, Андрей одну положил в карман, другую закурил:
— С сегодняшнего дня бросаю курить. Когда стреляешь сигареты по одной, выкуриваешь гораздо меньше.
— И по деньгам дешевле получается.
Сложив пальцы в виде пистолета, Андрей сделал вид, что стреляет, а Роман, схватившись за левое плечо, изобразил раненого.
Со стороны здания потянуло тошнотворным сладковато-гнилостным запахом. Роман поморщился, через ноздри выдыхая дым.
— Кто-то говорил, что мне тут хорошо работается? — спросил Андрей, делая вид, что ему приятен этот запах.
Роман посмотрел в упор на товарища.
— Я чего хотел сказать, — сегодня тебе на дежурство погорельцев привезут. Клиенты у тебя намечаются, клиенты.
— Возможно.
— Я к тому говорю, чтобы ты не забывал про мой интерес, когда будешь проворачивать свои делишки. Мой интерес, Андрей. Это же я тебе клиентов подгоняю фактически. Свою часть работы я выполнил.
И он хищно оскалился.
— Деньги пахнут керосином.
Андрей равнодушно отмахнулся:
— Это начало большого пути. Ты знаешь нашу кухню. Может, родственники откажутся от внеочередного вскрытия.
И он посмотрел на друга чистым взглядом. Роман, этот могучий колосс, — печальный, кроткий, молчаливый, — стоял, не шелохнувшись, отбрасывая широкую тень на горячий асфальт.
— Да я понимаю, — сказал он вяло. — Хитрая у вас механика. Просто очень кушать хочется. Ты ведь понимаешь, всё от бедности.
Тут из окна первого этажа высунулась круглая веснушчатая физиономия и зычный голос позвал Андрея. Это была Валентина Самойлова, медрегистратор. В выражениях, которым ужаснулись бы вокзальные забулдыги, она поторопила Андрея, потому что его ждет начальник.
— Мне пора, — кивнул Андрей в её сторону. — Работа начинается.
Пожимая руку на прощание, Роман напомнил о деньгах:
— Постарайся что-нибудь придумать, друг!
Дверь регистратуры была открыта. Валентина, грузная сорокалетняя женщина, заполняла журнал. Вписав ловкой рукой паспортные данные покойного, она поставила свою подпись, убрала паспорт в сейф, и, передавая связку ключей Андрею, бодро произнесла:
— Дежурство сдал, дежурство принял. Ночью не хулигань. Примешь много трупов, на глаза мне не показывайся.
— Куда ж их девать? Лето на дворе — сезон.
Объясняя, «куда», Валентина употребила замысловатую фольклорную фразу, которую легко можно было использовать в любой другой житейской ситуации. Коротко и ясно.
На вопрос Андрея, по поводу чего вызов к начальнику, Валентина, подмигнув, сказала:
— Какие-то жалобщики жалятся. Плакают, что обобрал ты их.
— Кто такие?
— Так, порожняки, — ответила она уже в дверях. — Все, я убежала.
Закрыв регистратуру на ключ, Андрей вышел в вестибюль, а оттуда — в длинный мрачный коридор. Напротив кабинета начальника судебно-медицинской экспертизы стояли двое — мужчина и женщина. Андрей их сразу узнал: родственники покойного, который был доставлен в бюро СМЭ на прошлых выходных. По выходным вскрытий не было, и родственники заплатили за то, чтобы забрать тело покойного в тот же день, когда он попал в морг. Андрей беседовал с родственниками по поводу оплаты, и он же принял от них деньги за внеочередное вскрытие и за ритуальные услуги.
И теперь эти люди пришли на него жаловаться. Обычная история. Сначала они упрашивают и предлагают деньги, а после похорон бегут жаловаться — кто в прокуратуру, кто в облздравотдел. У кого какие связи. От этих связей зависит успех мероприятия. Если на руководство начинают давить, приходиться деньги возвращать. Нынешние посетители пришли к начальнику бюро СМЭ.
Пройдя мимо них, как мимо пустого места, Андрей постучал в дверь, и, дождавшись приглашения, вошел в кабинет.
Шалаев Василий Иванович, начальник бюро, сидел за своим рабочим столом. Его объемная фигура и серьезное полное лицо внушали уважение, почтение, и трепет. В нем было величие полноводной реки.
Поздоровавшись, он собрался уже дать знак пригласить в кабинет ожидавших в коридоре посетителей, но те вошли сами, без приглашения. Тогда он предложил всем присесть. Андрей сел у одной стены, посетители — напротив. Когда все заняли свои места, Василий Иванович обратился к жалобщикам.
— Итак, Бронислав Филиппович, и Клавдия…
— Арнольдовна, — подсказала женщина.
— Клавдия Арнольдовна, — продолжил начальник СМЭ. — Вы обратились с жалобой на нашего сотрудника, дежурного санитара, который тут находится. Расскажите в его присутствии, в чем вы его обвиняете.
Заговорил мужчина, а женщина ему подсказывала и дополняла. Рассказывая, он смотрел то на обидчика, то на его начальника. А женщина прямо-таки сверлила Андрея глазами, горевшими праведным гневом.
Повествование было подробным, точным, внятным и доходчивым, оно пестрило разнообразными мелкими деталями, словно события, о которых шла речь, произошли специально для того, чтобы о них потом рассказывали.
Тихомиров Егор Михайлович, приходившийся родственником Брониславу Филипповичу и Клавдии Арнольдовне, был обнаружен дома мертвым. Прибывший на место врач, осмотрев покойного, сразу же вызвал участкового милиционера. Налицо были все признаки отравления уксусной эссенцией. Судя по всему, суицид, при котором свидетельство о смерти должно быть выписано судебно-медицинским экспертом после вскрытия. Участковый оформил направление, и покойный был доставлен в судебно-медицинский морг. Санитар, дежуривший в ночь с пятницы на субботу, принял труп и сообщил родственникам, что вскрытие будет не раньше понедельника. И это не факт — холодильник забит до отказа, а бригада экспертов проводит только десять вскрытий в день. Поэтому рассчитывать надо на вторник-среду.
Родственникам хотелось как можно скорее предать земле тело покойного. Условия хранения оставляли желать много лучшего.
Бронислав Филиппович и Клавдия Арнольдовна спросили санитара, может ли кто-нибудь посодействовать скорейшему решению вопроса. Санитар ответил, что «попробует что-нибудь сделать», и куда-то вышел, а когда вернулся, сообщил, что можно «организовать» вскрытие и выдачу тела в кратчайшие сроки, но это «потребует определенных издержек». И он озвучил сумму. Родственники были вынуждены согласиться на эти условия. Но потом, уже после выдачи тела, они увидели в вестибюле прейскурант цен и ужаснулись. Оказывается, услуг по внеочередному вскрытию там не было, а стоимость всего остального — обмывание, одевание, и так далее — эти цены были в десять раз ниже, чем те, что озвучил санитар.