— Не сомневаюсь. Если только не найдем более полезного приложения наших сил. Посмотрим, что за людей нам пришлют, каких капитанов и пилотов-истребителей. Если необстреленное пополнение, с наступательной инициативой придется подождать.
Лайтвотер вытянул руку с протезом, отстучал по крышке стола первые такты Третьей симфонии Горни и произнес:
— Это приятная новость. А что за плохая?
Вальдес нахмурился.
— Нет сообщений от капитана Сухраба. Прошло более двух недель, и никаких передач. Ни единого слова!
Все трое были знакомы с планами акции «Дальний рубеж» и понимали, что означает это молчание. В системе Гаммы Молота имелись два орбитальных спутника связи, у Тхара и у Роона. Не исключалось, что дроми их взорвали, сбросили с орбиты или уничтожили иным путем, и потому фрегат «Ахилл» нес оборудование для временной заатмосферной станции, монтаж которой занял бы несколько суток. В случае гибели «Ахилла» любой уцелевший корабль мог использовать собственный передатчик, не столь мощный и многоканальный, как орбитальная связная станция, однако способный послать сообщение в ближайшие миры, на Гондвану и Ваал. В самой крайней ситуации на Рооне, где население перевалило за двадцать миллионов и имелись солидные производственные мощности, переналадили бы антенны радиотелескопов или собрали новое устройство. Наконец, капитан Самид Сухраб мог отправить один из фрегатов на Гондвану, и, если считать со временем разгона и торможения, это посыльное судно добралось бы до гондванской базы за немногие дни. Но такого не произошло, и Вальдес, как и оба его собеседника, предполагал самое худшее.
Коммодор Брана, знавший, что сын адмирала на «Мальте», понурил голову.
— Если они погибли, то это самая крупная катастрофа со времен Сражения у Марсианской Орбиты…[14] Примите мое сочувствие, адмирал. Желаете, чтобы я взял на себя командование в течение нескольких ближайших дней? Если вам необходимо…
— Благодарю, Штефан, но этого не требуется, — прервал его Вальдес. — Мысль, что кто-то близкий может погибнуть, для меня не нова, как и для многих наших соратников. Я с ней смирился.
Но не смирилась Инга, подумал он. Он знал, что жена не может уснуть без ментального излучателя, и длилось это уже более двух лет — с тех пор, как дроми оккупировали Гамму Молота. Страх лишиться дочери терзал ее, страх, неизвестность, не находившая выхода тоска. Но она молчала, не позволяя ему разделить эту ношу; помнила, что Вальдес — командующий флотом и лишь потом ее муж.
Брана решил, что разговор о сыне адмирала исчерпан. Будучи сильным и скрытным человеком (а только такой мог дослужиться до коммодора в сорок лет), он уважал нежелание начальника касаться личных тем. В конце концов, личное к делам службы отношения не имело.
— Вам сообщили, когда ждать эскадру? — спросил коммодор.
— Через трое суток. Пусть интенданты озаботятся размещением экипажей, зарезервируют пайки, рассчитают количество мест в блоках питания, проверят, не надо ли подвести продовольствие, воду и воздух с Эллады. Нам придется увеличить пропускную способность лазаретов и развлекательных центров… В пополнении — шесть тысяч человек, считая с десантным корпусом.
— Я займусь этим, — сказал Брана. — Что-нибудь еще, адмирал?
— Более ничего, Штефан. Можете идти.
У дверей салона коммодор остановился.
— Полагаю, весть о прибытии эскадры нужно довести до личного состава. Это поднимет боевой дух.
— Согласен.
— А… гмм… остальную часть информации?
— Вы говорите о поражении в системе Гаммы Молота? Нет. — Вальдес переглянулся с Лайтвотером и покачал головой. — Эти сведения я доведу только до некоторых командиров и сделаю это сам. Круг лиц мы определим с советником.
Брана вышел.
Несколько минут адмирал и его советник сидели молча. Вальдес думал о том, что вот пришло к нему горе, и, как ни странно, рядом с ним не жена, не родичи, а это удивительное существо, рожденное неведомо где, попавшее на Землю в эпоху Чингисхана, прожившее с людьми целую тысячу лет и ставшее человеком — пусть не по своей физической природе, но по сути. Тысячелетие — изрядный срок даже для метаморфа, наблюдателя этой загадочной расы, умевшей изменять свое обличье; такой отрезок времени не вычеркнешь из памяти и со счетов не сбросишь. Провел его с чужим народом, и вдруг выясняется, что этот народ уже не чужой, а стал твоим, и все его беды и несчастья, радости и достижения тоже твои, и никуда от этого не деться. Превращаешься в человека и, как всякий человек, хочешь того, что метаморфам, может быть, совсем не требуется — любви, тепла, понимания, дружбы. И вот он рядом, старый друг Кро Лайтвотер, Вождь Светлая Вода, сменивший за долгую, долгую жизнь сотни прозваний и обличий… Рядом с ним, человеком по имени Вальдес, — в час, когда он узнал о гибели сына…
14
В 2088 году, в ходе битвы, поименованной затем в исторических хрониках как Сражение у Марсианской Орбиты, вторгшимся в Солнечную систему звездолетом бино фаата была уничтожена значительная часть Объединенных Космических Сил Земли — двенадцать боевых кораблей (флотилия под командой адмирала Тимохина)