— Я не слышал, как ты спустилась, — сказал он. — Н(рановато ли для тебя?
Дора покачала головой.
— Хочу, чтоб этот день был как можно длиннее.
— Не выйдет, Дора.
Он сразу понял, что у нее на уме. Достоевский в утро перед казнью был полон решимости растянуть и разделить на полноценные мгновения каждую секунду, чтобы превратить оставшийся час в целую жизнь.
— Предоставь времени идти своим ходом, — посоветовал он. — И черпай в этом радость. Только так можно с достоинством встретить вечность. — Он подождал, вполне осознавая всю напыщенность своих слов и надеясь, что Дора затеет спор, а значит, позволит протянуть ей руку помощи.
— Молока или сливок? — только и спросила она.
— Молока, пожалуйста.
Некоторое время они потягивали кофе, замкнутые, отделенные друг от друга начищенной до блеска геометрией кухни.
— Чем займемся на следующее Рождество, Джон? — спросила Дора ровным голосом, словно обсуждала программу предстоящего отпуска. — Что мы будем делать, когда останемся одни?
— Посмотрим, что уготовил нам Господь. Возможно, к тому времени мы уже поймем…
— Возможно, нам и так все понятно. Возможно, единственное, что нам требуется понять, — что понимать-то, в сущности, нечего.
— Дора! — При мысли, что его жена почти призналась в своем неверии, Киркхэм испытал мрачное возбуждение. Он знал, что сможет помочь ей лишь в том случае, если правда будет высказана вслух. Пусть Господь всевидящ, но слова должны быть произнесены, мысли должны преобразиться в движение губ и колебание воздуха.
«Отменное зрение у Господа нашего! — не унимался голос. — Иначе как еще он мог бы, сидя в самом центре галактики, за тысячи световых лет отсюда, попасть космическим лучом в крошечную клетку позвоночника маленького мальчика? Поистине снайперский выстрел с любой точки зрения. Особенно — с библейской…»
Киркхэм отвел взгляд от лица Доры. Действительно, почему именно позвоночник — тот самый орган, чья слишком сложная структура не поддавалась успешному восстановлению биоглиной? Разумеется, курс лечения был проведен с использованием новейших составов — в результате Тимми получил несколько лишних месяцев. Одно время даже казалось, что наступит выздоровление, что победа уже не за горами, но потом у Тимми стала отниматься левая нога — первый признак того, что биоглина, прежде вытеснявшая раковые клетки по мере их появления, не справляется с задачей обновления оригинальных тканей.
— …должно быть, уже проснулся, — говорила тем временем Дора. — Пойдем-ка к нему.
Чувствуя, что упустил благоприятную возможность, Киркхэм кивнул, и они направились в комнату Тимми. В тусклом свете ночника они заметили, что хотя мальчик и не спит, он даже не притронулся к рождественским подаркам, разложенным у кровати. В который уже раз Киркхэм прочувствовал, как возникло выражение «разбитое сердце». Он оробел, не в силах вымолвить ни единого слова, и только смотрел, как жена подошла к кровати и опустилась перед ней на колени.
— Вот и рождественское утро. Только взгляни, какие подарки тебе приготовили, — принялась уговаривать она.
— Я знаю, мам. — Тимми не отводил глаз от ее лица.
— Не хочешь посмотреть, что внутри?
— Не сейчас. Я устал.
— Ты не выспался?
— Не в том дело, мама. — Тимми наконец отвел взгляд. Личико его было исполнено гордым одиночеством. Голова Доры поникла.
«Он знает», — подумал Киркхэм, и эта мысль побудила его к действию. Он быстро пересек комнату и начал распаковывать разноцветные свертки.
— Ты смотри-ка, — бодро произнес он. — От дяди Лео — аудиограф! Только глянь, как он превращает мой голос в цветные узоры! А вот самодвижущиеся шахматы… — Киркхэм продолжал потрошить свертки, пока вся постель не оказалась завалена подарками и оберточной бумагой.
— Здорово, папа. — Тимми улыбнулся. — Я поиграю с ними… потом.
— Ладно, сынок. — Киркхэм отважился на новую попытку. — А есть что-нибудь, чего бы тебе особенно хотелось?
С внезапной живостью мальчик взглянул на мать, и Киркхэм испытал благодарность.
— Была одна вещица, — признался Тимми.
— Какая же?
— Я говорил маме на прошлой неделе, но, наверное, ты не разрешишь.
— С чего это я?… — Киркхэм был задет за живое.
— Это набор «Биодо», — быстро вставила Дора. — Тимми знает, как ты относишься к таким вещам.
— О! Ну, ты же не станешь отрицать, что…
— Я все же купила ему эту штуку.