Шеррилин Кеньон
Темные объятия
Пролог
Глионнан, год 558 Р.Х.
Языки пламени взметнулись к темным небесам — словно по черному бархату ползли огненные змеи. Горела деревня. Влажный воздух туманной ночи наливался дымным чадом — запахом смерти и мщения.
Это зрелище, этот запах прежде наполнили бы Тейлона радостью.
Но не теперь.
Ничто больше не доставит ему радости.
Ничто, никогда.
Боль. Всепоглощающая, мучительная, парализующая боль. Нет, это невыносимо! Даже для Тейлона, непобедимого воина... при этой мысли он невольно усмехнулся...
Но кривая усмешка тут же сменилась проклятием.
Боль неподъемным грузом навалилась на плечи, боль клещами сжимала сердце, боль стучала в висках.
Он потерял всех, кого любил. Всех, кто что-то значил для него в жизни. Одного за другим.
Всех до единого.
В семь лет он осиротел — остался один на белом свете, с малюткой сестрой на руках. Не зная, куда идти, как прокормить Сиару и себя, Тейлон решил вернуться в клан, главой которого была когда-то его мать.
Клан, откуда отец и мать бежали еще до его рождения.
Его дядя, лишь недавно взошедший на королевский трон, поворчал, но принял мальчугана, пробившегося сквозь толпу мужчин к его престолу. Другие члены клана так легко не сдались.
Но прошли годы — и Тейлон заставил их признать себя.
Кто не уважал его родителей? — тем пришлось уважать его вспыльчивый нрав и удары его меча. Его готовность убивать в ответ на оскорбления.
К тому времени, когда Тейлон стал взрослым, уже никто не осмеливался насмехаться над его происхождением или порочить память его матери.
Тейлон рос среди воинов, с детства постигая науку войны и власти. Пришел день — и те же люди, которые когда-то смеялись над ним, теперь единогласно признали в нем достойного наследника короля Айдиага.
Как наследник престола, Тейлон стоял по правую руку от дяди и защищал его от любых опасностей. Но однажды враги напали на них из засады.
Тейлон был ранен и не смог защитить короля. Айдиаг, истекающий кровью, умер у него на руках.
— Береги мою жену и Сиару, — шептал он перед смертью. — Не дай мне разочароваться в том, что я принял тебя в клан.
Тейлон пообещал, что станет для королевы надежным стражем. И что же? Всего через несколько месяцев враги подстроили им ловушку. Королева была изнасилована и убита, ее истерзанное тело брошено на растерзание диким зверям.
Не прошло и года, как Тейлон лишился еще одной родной души. Нинья, его нежно любимая молодая жена, луч света в его суровой жизни — попустила дух у него на руках, разрешившись от бремени мертвым младенцем.
Нинья была для него всем — жизнью, сердцем, душой. Зачем жить, если ее не стало?
Со сломленной душой и разбитым сердцем он вложил мертвого сына в холодеющие руки матери и похоронил обоих в лощине, где играл вместе с Ниньей, когда они оба еще были детьми.
Жизнь казалась ему бессмысленной. Однако Тейлон вспомнил все, чему учили его мать и дядя, — и продолжил жить, если не для себя, то для других.
Похоронив скорбь глубоко в сердце, он жил теперь лишь ради блага своего клана.
Немало пролил он вражеской крови — ее достало бы, чтобы наполнить бушующее море. Немало жестоких ран получил от врагов — северян и жителей равнин, мечтающих подчинить себе гордое племя. Враги были сильны и многочисленны — но Тейлон всех одолел и принес своему клану немеркнущую славу. Лишившись почти всех близких, он отдал клану все, что имел, — и верность, и любовь.
Когда на племя обрушился гнев богов, — он готов был отдать во искупление вины собственную жизнь.
Но соплеменники предпочли уничтожить то единственное, чем он еще дорожил.
Сиару.
Сиара. Сестра. Золотоволосая красавица с сияющими янтарными глазами. Совсем еще юная, полная жизни и любви... Он поклялся отцу, матери и дяде, что будет защищать ее любой ценой.
И вот, по жестокой прихоти одного человека, соплеменники убили ее на глазах у Тейлона, — а он в это время лежал связанным, не в силах их остановить.
Она умерла, прося его о помощи.
Ее душераздирающие крики до сих пор звенят у него в ушах.
Казнив сестру бывшего короля, клан прикончил и его самого. Но даже смерть не принесла Тейлону облегчения. Его снедало невыносимое чувство вины. Вины — и желания отплатить за всё, что сделали с его семьей.
Эта жажда мщения оказалась сильнее всего, даже сильнее самой смерти.
— Да проклянут вас всех боги! — выкрикнул Тейлон, обратив лицо в сторону горящей деревни.
И в этот миг за его спиной раздался глубокий низкий голос:
— Боги нас не проклинают — мы сами своими словами и делами навлекаем на себя проклятье.
Тейлон резко обернулся. За его спиной стоял человек, облаченный в черное, — таких король никогда еще не видел.
Пронизывающий ночной ветер трепал его черный плащ из тонкой шерсти. В левой руке незнакомец сжимал длинный витой посох. Потемневший от старости дуб был испещрен разнообразными символами; навершие посоха было украшено перьями, нанизанными на кожаный шнурок.
Лунный свет блестел на черных, как ночь, волосах, заплетенных в три тугие косы.
Серебристые глаза незнакомца сияли странным мерцающим светом.
Они завораживали, от них невозможно было отвести взгляд.
Тейлону, рослому и могучему, уже многие годы не приходилось смотреть на людей снизу вверх. Но этот незнакомец показался ему великаном. Лишь когда он приблизился на несколько шагов, Тейлон разглядел, что незнакомец лишь на пару дюймов выше его самого, — и совсем не древний, как показалось сначала. Это был юноша, едва вступающий в пору зрелости.
По крайней мере, так казалось с первого взгляда. В следующий миг стало ясно, что в глазах незнакомца мерцает мудрость веков. Нет, не юнец стоял перед Тейлоном, — это был воин, проживший долгую жизнь, без устали сражавшийся и многое повидавший.
— Кто ты? — спросил Тейлон.
— Мое имя — Ашерон Партенопей. — По-кельтски, на родном языке Тейлона, незнакомец говорил правильно, но со странным акцентом. — Меня прислала Артемида, чтобы подготовить тебя к новой жизни.
Верно — греческая богиня говорила ему, что пришлет человека, странствующего по земле с незапамятных времен.
— Чему же ты научишь меня, колдун?
— Научу убивать даймонов, угрожающих беспечным смертным. Научу прятаться днем, чтобы тебя не убили лучи солнца. Научу разговаривать с людьми, не показывая клыков. И многому другому, что понадобится тебе, чтобы выжить.
Тейлон хрипло рассмеялся; его вновь пронзила слепящая боль. Выжить? Зачем ему жить? Все, о чем он мечтает, — обрести мир.
Или вернуть семью.
Но это невозможно.
Зачем жить, если они мертвы? Как сможет он жить с таким грузом на сердце?
Он поднял взгляд на Ашерона.
— Скажи, колдун: есть ли заклинание, которо избавит меня от этой муки?
Ашерон ответил ему суровым взглядом.
— Да, кельт. Я покажу тебе, как похоронить боль так глубоко, что больше она тебя не потревожит. Но знай: ничто не дается даром — и ни не длится вечно. Рано или поздно нечто пробудит твое сердце — и вместе с ним пробудится боль многих веков. Все, что было скрыто, вырвется на свободу — и, быть может, уничтожит не только тебя, но и тех, кто будет рядом.