Саншайн снова умолкла и опустила глаза. Ужасное предчувствие охватило Тейлона.
— Так что с бумажником?
— Видите ли... — начала Саншайн.
Тейлон уже начинал ненавидеть выражение «видите ли», неизменно предвещающее беду ему самому и его пожиткам.
— Я пошла с вашими штанами в автоматическую прачечную. Бумажник и ключи вытащила из карманов и положила на стиральную машину. И тут вдруг вспомнила, что у меня совсем нет мелочи! Всего на секунду отошла к автомату разменять деньги — а когда вернулась, бумажник уже кто-то стащил!
Тейлон тяжело поморщился.
— Вместе с ключами?
— Нет, с ключами вышла другая история. Видите ли, когда барабан не заполнен до конца, стиральную машину сильно трясет. Ну вот, машину стало трясти, ключи упали и провалились в сток.
— А вы их не достали?
— Пробовала, но не дотянулась, — убитым голосом сообщила Саншайн. — И еще три человека пробовали — тоже не дотянулись.
Тейлон сел и покрутил головой. Ну и влип! Больше всего поразило его то, что он даже разозлиться на нее по-настоящему не может. Хотя, видят боги, очень хотел бы. Но не выходит. В конце концов, она ведь просто хотела помочь.
— Подведем итоги: я остался без денег, без ключей и без штанов. Куртка хотя бы цела?
— Да-да, с курткой все в порядке! Еще осталась, коробочка пастилок «Снупи-пец» — те, кто украл бумажник, на нее не позарились. И ваши ботинки и ножик тоже целы, вот они, — сообщила она, поднимая их с пола у кровати.
Тейлон кивнул. Даже испытал что-то вроде облегчения: выходит, не все, к чему прикасаются ручки этой феи, погибает от страшной смерти. Слава богам, мотоцикл он оставил у «Кафе Монд»! О том, что Саншайн могла бы сотво с мотоциклом, ему и представлять себе не хотелось.
— Так... Телефон у вас есть?
— На кухне.
— Принесите, пожалуйста.
— Видите ли... придется вам самому туда сходить. Телефон у меня с проводом. Потому что беспроводные телефоны я вечно теряю или забываю, куда положила, а потом на них сажусь, что-нибудь. Последний утопила в унитазе.
Тейлон взглянул на женщину, затем нерешительно покосился на окно, откуда лился тусклый дневной свет. Интересно, что для него более опасно?
— Не могли бы вы задернуть шторы? — попросил он, наконец.
Саншайн нахмурилась.
— Вас беспокоит свет?
— У меня на солнечный свет аллергия, — мрачно сообщил Тейлон. Стандартное объяснение для Темного Охотника в такой ситуации.
Впрочем, можно руку дать на отсечение, что в ситуацию ни один Охотник на свете еще не попадал.
— Правда? Никогда о таком не слышала! Не знала, что бывает аллергия на солнечный свет.
— Теперь знаете.
— Что же, значит, вы вроде вампира?
Фу ты, черт, догадливая!
— Н-не совсем.
Подойдя к окну, Саншайн начала задергивать штору... которая, разумеется, с треском оборвалась.
Поток тусклого, серого, но тем не менее солнечного света хлынул на кровать.
Тейлон едва успел вскочить и забиться в угол, прижавшись к стене.
В этот момент в спальне вновь появилась Старла.
— Саншайн, я... — заметив в углу совершенно голого Тейлона, она умолкла и остановилась, взирая на него с чистосердечным исследовательским интересом.
Тейлон никогда не страдал излишней скромностью, но под ее любопытным взглядом ему стало очень не по себе.
Отчаянным броском он сорвал с кровати розовое одеяло и прикрыл им самые деликатные части тела.
— Знаешь, Саншайн, — подумав, объявила Старла, — вот за такого мужчину тебе стоило бы выйти замуж! Я имею в виду, посмотри, какое у него тело! Он тебе сделает троих или четверых деток — и все еще останется стена стеной!
Тейлон хватал ртом воздух, словно рыба, выброшенная на песок.
— Старла, ты его смущаешь! — рассмеялась Саншайн.
— Дорогой мой, — обернулась Старла к нему, — поверьте, смущаться здесь совершенно нечем! Вы должны гордиться тем, что так щедро одарены природой. Конечно, я вам кажусь старухой, — но не сомневаюсь, что и многие женщины моего возраста рады были бы познако с вами поближе!
Тейлон поймал себя на мысли, что слушает ее с открытым ртом, и поспешно его закрыл. Боже правый, куда он попал? Уж не в психушку ли?
Эй, кто-нибудь, заберите меня отсюда!
— А ты чем это занята? — обернулась Старла к Саншайн.
— У него аллергия на солнечный свет.
— Там же нет солнца! Посмотри, как пасмурно!
— Знаю, но он говорит, ему вреден даже такой свет.
— В самом деле? Выходит, ты притащила домой вампира? Ну и ну!
— Я не вампир! — подал голос Тейлон.
— Когда я спросила, не вампир ли он, он отве «Не совсем», — уточнила Саншайн. — Интересно, вампир, но не совсем, — это кто?
— Может быть, оборотень? — предположила Старла. — В самом деле, по ауре похож... Ну — что ж, Санни, поздравляю, ты притащила домой оборотня.
— Я не оборотень!
Это заявление, кажется, разочаровало Старлу.
— Какая жалость! А ведь места у нас для этого самые подходящие. Где же еще ждать встреч с живыми мертвецами или неупокоенными душами, как не в Новом Орлеане? Правда, я сама, как ни старалась, ни разу ничего такого не видела... — Она повернулась к Саншайн. — Послушай, что мне пришло в голову: может быть, нам поселиться по соседству с Энн Райе? Не помнишь, в каком районе она живет? А вдруг вся нечисть там собирается? С каким удовольствием я бы посмотрела на вампира или на оборотня!
— А я бы и от зомби не отказалась! — заметила Саншайн, задергивая наконец штору.
— Зомби — тоже неплохо, — согласилась Старла. —Твой отец меня уверял, что видел одного на берегу залива, как раз накануне нашей свадьбы.
— Мама, я думаю, это оттого, что на мальчишнике папа попробовал пейот[9].
— Ну, может, ты и права.
У Тейлона снова отвисла челюсть. «Твой отец»? «Мама»? Так они — мать и дочь? Как это возможно — ведь Старла старше Саншайн всего лет на десять? И общаются они совсем не как мама с дочкой. Хотя, с другой стороны, очень похожи друг на друга... И обе чокнутые. Види это наследственное.
«Энн Райс написала бы: в корнях их генеалогического древа притаилось безумие...» — ду Тейлон, пока Саншайн задергивала второе окно.
Завернувшись в одеяло, Тейлон вышел из спальни и с облегчением обнаружил, что на просторный и полупустой чердак солнце почти не проникает. Там, слева, где Саншайн выгородила себе мастерскую, есть ряд окон, но в «гостиной», к счастью, царит благословенный полу Придерживая одеяло, Тейлон отправился па кухню — искать телефон.
За спиной у него послышался голос Старлы:
— Ну что ж, Саншайн, теперь, когда он прищеп в себя, и я сама вижу, что он абсолютно не опасен...
Тейлон поднял бровь. Не было в его жизни ни единой минуты, когда его можно было бы назвать «безопасным». Он — Темный Охотник. Эти два слова вселяют ужас в черные сердца тех, кто создал Злу дурную репутацию!
—...пойду-ка, пожалуй, в клуб и займусь делом: оплачу пару счетов, отдам пару распоряжений — в общем, поработаю.
— Ладно, Старла, увидимся.
Безумные маленькие хозяйки большого дома — что старшая, что младшая. Пора отсюда сваливать!
Старла чмокнула Саншайн в щеку и исчезла.
Обшарив всю кухню, Тейлон наконец заметил на стене телефонный шнур и двинулся по следу. Шнур привел его к шкафу: там, среди кистей и тюбиков акриловой краски, скрывался разрисованный абстрактными узорами телефон, которому на вид было лет тридцать.
Тейлон снял трубку и набрал номер Ника Готье — бывшего Оруженосца (смертного помощника) Кириана Фракийского. После того как Кириан женился на Аманде Деверо и покинул ряды Темных Охотников, Ник остался без работы — и устроился к Тейлону неофициальным личным Оруженосцем на полставки.