– Мы поищем другое жилье в соседнем городе. Раш воспользуется Бесс, чтобы осудить вас в убийстве Клементса. Меня удивляет, что вас до сих пор не арестовали. Я выведаю у мертвых еще больше секретов, – говорю я, пока он сидит не шелохнувшись, – и напишу графине Дерби, чтобы она раскрыла настоящую личность Раша. – Я протягиваю руку к узелку Фрэнсиса. – Могу… – Но он лишь качает головой в ответ на это недосказанное предложение и поворачивается, чтобы рассмотреть себя в зеркале.
– У людей нет ни малейшего желания заглядывать под маску. Слова графини на них не повлияют.
– Но мы должны хотя бы попробовать, – настаиваю я.
– Он никогда не испытывал ко мне какой-то особенной ненависти, – бормочет Уилл. – К тому времени, как лорд Говард взял меня к себе на службу, большинство ведьм уже сбежали. И в моем воображении у всех, на кого я охотился, было его лицо.
Персиваль снова отворачивается, задумчиво глядя на свое отражение.
– Вы ведь приехали сюда не для того, чтобы принести себя в жертву, – говорю я.
– Для тех, на кого я охотился, это стало последним, что они видели. Мое лицо. Это всегда был я, даже под маской, и я больше не могу себя обманывать, полагая иначе. – Он рассматривает себя в зеркале так напряженно, что мне трудно не отводить глаз. – Я всегда был ласточкой, всю жизнь проводящей в полете и не находящей времени на то, чтобы свить гнездо. Я устал, и мне так хочется узнать, как выглядит небо, когда смотришь на него снизу.
– Этот взгляд вам очень дорого обойдется, – предупреждаю я, и он пропускает это предостережение мимо ушей, поправляя амулет так, чтобы он висел ровно посередине его груди.
На серебряных тарелках лежат стейки из говядины. Мы с Альтамией и Уиллом неохотно приступаем к трапезе, в то время как лорд Кэрью не притрагивается к еде. Его внимание сосредоточено на лесном пейзаже, открывающемся из окон поместья.
Грейс сидит в конце стола. Она пропустила основные блюда, чтобы полакомиться консервированными сливами, и теперь смакует каждый кусочек. Компания, сидящая за этим столом, полна секретов, и я изучаю своих компаньонов через отражения в посуде, в надежде на то, чтобы уловить хотя бы проблески ускользающей от меня правды.
– Какие мы скучные, – сетует лорд Кэрью на вялую беседу. Он в чем-то нас подозревает, особенно после того, как мы едва реагируем на его заявление. Потеребив рукава своей пурпурной мантии, он щелкает пальцами, чтобы ему налили еще вина. Наши с Альтамией глаза встречаются. Я стал таким же, как мой отец, и, к моему сожалению, наши взгляды полны невысказанных упреков. Мы сохраняем зрительный контакт, пока слуга не размывает его струей вина.
– Мы так устали от нынешней ситуации, – протягивает Грейс. Прижав ладонь к лентам на своем лифе, она смотрит на нож у меня в руке. Один ее рывок, и я перерезал бы себе горло.
Опустив потенциальное оружие, я наклоняю к ней голову.
– Лично я не устал. Завершение уже не за горами, и оно меня воодушевляет. – Я не смирился с поражением, – словно говорю я Уиллу, бросая на него выразительный взгляд.
Улыбнувшись, Грейс достает золотую монетку и начинает перекатывать ее между пальцами. Я успеваю заметить на ее гранях следы чужих пальцев. На лице у лорда Кэрью, смакующего вино, играют золотистые блики.
– Какое ребячество! – кипит он от злости, но женщина не останавливается. – Перестаньте. – Столовое серебро звенит, когда он ударяет кулаком по столу. Монета, немного покружившись, падает на пол.
– Нет, – фыркает Грейс, когда дядя жестом приказывает слуге забрать монету. – Не нужно этого стыдиться. Вы ведь сами мне ее и подарили.
Лорд Кэрью ставит бокал.
– Я и не стыжусь. Просто утомился. Мы все устали.
– Кузина, – строго произносит Альтамия, но Грейс не обращает на нее никакого внимания. Она смотрит на дядю с другого конца стола, и мы все – не более чем молчаливые зрители.
Лорд Кэрью отодвигает тарелку.
– Меня нельзя винить в том, что вы несчастны. Вы сами – хозяйка собственной судьбы.
– Вы меня предали, – обвиняет его Грейс. – Вы сдали меня Парламенту.
– Ваше поддельное вдовство быстро разоблачилось бы. Даже в изгнании ваш супруг не способен жить тихо. Я дал Парламенту слово и оружие, чтобы обеспечить вам свободу. Вы предали меня первой, а я предал короля, чтобы уберечь вас от тюрьмы.
– Я и так в тюрьме! – кричит Грейс, но лорд Кэрью лишь отмахивается от ее горестной реплики. – Вы решили меня наказать. Когда я умоляла вас заплатить штраф за мои поместья, вы дали мне это. – Подобрав с пола золотую монетку, она швыряет ее в дядю. – Вы купаетесь в золоте, при этом довольствуясь тем, что я живу у вас под башмаком, словно бедная родственница.