Охота на ведьм для них – не более, чем празднество. Цена за входной билет – твое безразличное отношение к невинным людям, которых ты толкаешь к ним в руки. Прочитав это, ты можешь задаться вопросом, а не является ли сам мистер Раш ведьмаком. Ты ошибаешься, дорогой читатель. Он – всего лишь человек из плоти и крови, на которого мы способны надавить. Однако вместо этого мы все вместе должны ему противостоять.
Несмотря на свою любовь к словам, в этом послании я отнесся к ним с небрежностью. Хотя Фрэнсиса убили и не они, отец использует их в качестве рычага давления на меня. Мои слова придали Клементсу смелости угрожать Альтамии, и даже сейчас они способны вдохновить людей откликнуться на призыв Раша. Мои слова – огонь, оставленный без присмотра, но они – единственное оружие, которое у меня есть, и я надеюсь, что теперь оно поможет привлечь людей на мою сторону.
– Зачем ты приехала? – спрашиваю я, когда она заканчивает. – Я здесь, чтобы повидаться с Уиллом. Твой дядя тоже там. Они так подавлены. Как и я. Ты меня искала. Зачем?
– Чтобы спросить, готов ли ты и сейчас дать ей отпор, – объясняет она. – Грейс всегда умела заставлять людей делать то, что ей нужно. Я никогда этому не сопротивлялась. Раньше она была не такой, как сейчас. Обстоятельства вынудили ее измениться.
– Обстоятельства? – повторяю я за девушкой.
– Да. Оказавшись в компании Уилла, ты ведь посчитал, что он хороший человек, несмотря на все, что он натворил. Или искупление доступно лишь мужчинам? – спрашивает она, и на меня начинает невыносимо давить моя решимость считать себя порядочным, несмотря на то, что я промолчал во время суда над леди Кэтрин. – Какой бы властью ни обладала моя кузина над Рашем, она улетучилась. Если она решит все повторить, то просто-напросто погибнет.
Я мысленно возвращаюсь к предостережению ее дяди.
– А как же твоя сила? А сила твоей матери? – давлю на нее я. – Ты мне солгала.
– У меня нет никакой силы, – качает головой Альтамия. – Хотя моя мама и обладает тем же дарованием, что Грейс, к моменту, когда она познакомилась с моим отцом, она от него отказалась, как и от семейных интриг. За все эти годы она ни разу им не воспользовалась.
Ей пришлось прервать эту аскезу, чтобы защитить Альтамию. Я не могу ее за это винить. Сейчас я больше всего сожалею о том, что сомневался в своей матери. Но потом я вспоминаю Стивенса, который посвятил всю свою жизнь тому, чтобы я был в безопасности, и Уилла, готового пожертвовать собой, лишь бы я был в порядке.
Альтамия оборачивается ко мне:
– Грейс сказала, что ты такой же, как она.
– Мертвые поют, – произношу я, но она никак не меняется в лице. Я решаю не сглаживать этого заявления оправданиями по поводу своей матери. – Ты меня боишься?
– Нет, – строго смотрит на меня она. – Все мы поем. – Я не знаю, как на это реагировать, но, похоже, у нее заканчивается терпение. – Я не убивала Клементса. Хотя и видела его в ту ночь, когда он умер. – От этого воспоминания ее лицо напрягается. – Было темно, и я уже было развернулась на тропинке и пошла в сторону поместья. Сзади ко мне подъехал всадник. Когда он остановился, я поняла, что это был Клементс. Он сразу же раскусил мою маскировку.
Я начинаю скакать сбоку от нее.
– Он причинил тебе вред?
– Нет, – отвечает она. – Клементс был пьян и начал рассказывать мне об обысках. Я жутко разозлилась, но это доставляло ему удовольствие, и он стал преграждать мне путь. Он рассмеялся, когда я вытащила клинок, но рассвирепел, когда я его ударила, – усмехается она. – Впрочем, единственной кровью, которую я пролила, стала моя собственная. Он отразил удар, и лезвие развернулось в мою сторону. Когда я ударила его кулаком в грудь, он захохотал еще громче. Сказал, что я горячая штучка, и повалил на землю. Я думала, что он зайдет дальше, но тут какой-то всадник нас окликнул. Я убежала и переночевала в лесу.
– Это был Раш? – догадываюсь я, и она кивает.
– Но в тот момент я этого не знала. Все, что мне удалось тогда рассмотреть в темноте, это наконечник его трости, отделанный слоновой костью. У мистера Раша как раз такой.