– Я не верю в ведьм. – Весьма откровенное признание. Она краснеет, глядя на меня так, словно я – западня, в которую она попала.
– Очень честно с вашей стороны. Не буду вас за это осуждать. – Я удерживаю взгляд девушки достаточно долго, чтобы убедить ее в своей честности. В своей «Демонологии» король Карл предостерегал, что те, кто отрицает силу дьявола, отрицают и силу Бога. Женщины всегда считались более восприимчивыми к дьявольским искушениям.
Я вспоминаю колыбельную лорда Тевершема в своей голове.
– Вы верите, что леди Кэтрин невиновна? – настаиваю я.
Она замолкает, когда к нам приближаются несколько прохожих.
– Да. Были слухи, – шепчет она, – что сам лорд Гилберт приложил руку к смерти своего отца. Он роялист, хотя отец и запретил ему присягать монарху. Его мать пресекла эти слухи, а в кончине мужа обвинила колдовское проклятие.
– Почему вы вчера этого не упомянули?
– Потому что я – женщина и меня легко заставить замолчать, – отвечает она, и от ее взгляда, который словно говорит: «Ты меня не защитишь?» – я заливаюсь краской. – Прошу прощения, – добавляет она через пару мгновений. Ее смущенное выражение лица меня озадачивает, и тут я вспоминаю, что правила, регулирующие поведение женщин, строже, чем относящиеся к мужчинам, даже к тем, кто носит одежду мертвецов.
– Не стоит. Я не хочу, чтобы вы… – краснею я, вспоминая, с какой легкостью прошлым вечером ее отец держал контроль над их с матерью речами.
Большую часть своей жизни я был нем, передавая свои желания через посредника лишь для того, чтобы они в конечном счете потеряли всякий смысл при переводе. Каждая из просьб обошлась мне дорого, и мне до сих пор стыдно, что я убедил себя, что был единственным в своем роде. Альтамия нерешительно смотрит на меня. Мне нужен ее гнев, а не извинения. Но я не могу найти слов, чтобы выразить это желание, особенно когда речь идет о едва знакомой женщине. Я подхожу ближе, но беру себя в руки и отдаляюсь от нее.
– Не нужно просить прощения. – Формальный ответ, но что-то в ее взгляде заставляет меня убедиться, что она услышала все, что я не способен сказать.
Глава шестая
– Вы припозднились! – сердито бросает миссис Хейл своей дочери, когда мы наконец возвращаемся. Ее взгляд ничего не упускает из виду, и Альтамия быстрым жестом передает мне перчатки. Наши пальцы соприкасаются, но этот момент прерывается, когда миссис Хейл вдруг резко заявляет мне, что меня ищут, и жестом указывает наверх. Я не свожу глаз с Альтамии, переминающейся с ноги на ногу в прихожей.
– Мистер Хейл позволил мне пользоваться своим кабинетом до конца нашего пребывания! – кричит мне Уилл. Дверь в кабинет Хейла наполовину приоткрыта, и я закрываю ее за собой. Уилл сидит за большим деревянным письменным столом, заваленным кучей пергаментов. Помещение озарено свечами, хотя большую часть их света поглощают обшитые темными деревянными панелями стены.
Я сажусь напротив Уилла.
– Как прошел ваш визит к йоркским олдерменам?
– Хуже некуда, – бормочет он, внимательно глядя на бумаги, лежащие перед ним. – Их завалили обвинениями в колдовстве, поэтому они попросили меня провести расследование.
Уважаемый сэр,
я отчаянно нуждаюсь в Вашей помощи. Моя соседка Маргарет Шервуд – ведьма. Она послала своего фамильяра, чтобы тот попортил мой скот. Мой слуга попытался снять заклятие, поцарапав ей лоб. У колдуньи пошла кровь, но скот мой не исцелился, а потом она еще и наслала своих бесов на моего мужа, и теперь он не может уснуть и мучается лихорадкой…
Уважаемые сэры,
мою семью изводят мистер и миссис Бреттон. Они с помощью колдовства убили моего ребенка, а у нашей старшей дочери отнялись ноги…
…Миссис МакКаферти послала своих бесов портить наш урожай, а еще спрятала амулеты с проклятиями в адрес моей семьи. Из-за ее заклинаний моя жена стала бесплодной…
Семья Эмметтов – выводок ведьм. Они отказались креститься и регулярно приглашают к себе в гости невинных людей, чтобы использовать их в своей черной мессе…
Одно за другим письма падают мне на колени, и я начинаю терять самообладание. Эти истории мне знакомы: не более чем небылицы, передающиеся из поколения в поколение и приукрашенные в соответствии с эпохой и обстоятельствами. Я воображаю, что обвинения в каждом из этих посланий относятся ко мне. Они заполняют мою голову, словно песня, пока Уилл наконец не прерывает их поток.
– Все эти заявления очень похожи, и лишь несколько из них можно довести до официального обвинения, – замечает он, когда я дочитываю оставшиеся письма.