– Мистер Пирс, – снова обращается ко мне Уилл. – А любовь – это преступление?
Леди Тевершем с тревогой смотрит на мистера Эдмундса, он же глядит на нее, испытывая все большее замешательство.
У меня на губах появляется улыбка.
– Нет, не преступление, Ваша Честь. И за нее нельзя приговаривать к виселице.
– Любовь – не преступление. А вот убийство им является. Я призываю всех помнить о доказательствах и не поддаваться воздействию сплетен или чрезмерному давлению. – Уилл по очереди смотрит на присяжных, на леди Тевершем и ее сына.
Не все рады этой попытке Уилла переписать программку. В конце концов, они пришли сюда, чтобы лицезреть трагедию. Озадаченное перешептывание на трибунах прерывается, когда мистер Хим щелкает пальцами, подзывая мистера Джаррета, мелкого констебля, к скамье свидетелей.
– Мистер Джаррет, пожалуйста, расскажите суду, что вы видели в августе прошлого года, – просит мистер Хим.
Белый кружевной воротничок, который надел мистер Джаррет, – единственный яркий акцент на его коричневом пуританском наряде. Во время своего выступления он то и дело теребит его, словно носовой платок.
– В августе прошлого года, – говорит Джаррет присяжным, – я видел леди Кэтрин на поляне недалеко от поместья Тевершемов. Она разговаривала со своим фамильяром. Это была белая кошка с красноватыми глазами. Два дня спустя меня вызвали в поместье Тевершемов после того, как Его Светлость был найден мертвым у себя в спальне. Я наблюдал за фамильяром леди Кэтрин через окно.
Благодаря постоянным повторениям его речь звучит довольно гладко, а показания достаточно правдоподобны, чтобы вызвать удовлетворенное бормотание среди присутствующих.
Довольный услышанным, Мистер Хим неторопливо возвращается к своему месту, готовый опросить других свидетелей.
Уилл не дает мистеру Джаррету уйти, подняв руку.
– В какое время это произошло?
– Лорд Тевершем, покойный лорд Тевершем, – поправляет себя мистер Джаррет, виновато глядя в сторону леди Тевершем, – умер ближе к вечеру.
– Я имел в виду – в какое время вы наблюдали, как леди Кэтрин беседует со своим фамильяром, – уточняет Уилл.
Мистер Джаррет замолкает, а затем, запинаясь, дает ответ:
– Около полудня.
Уилл задерживает его на трибуне, задав еще один вопрос:
– Кем вы работаете? – Он давит на свидетеля.
– Ваша Честь, я не совсем понимаю, какое отношение имеет… – Вопрос Хима теряется в гулком стуке молотка Уилла.
– Я управляю лавкой, – отвечает Джаррет.
– А ваша работа младшим констеблем не оплачивается?
– Нет, Ваша Честь.
– Полагаю, вы весьма прилежно выполняете свои обязанности, раз оставили магазин в самые загруженные часы.
Нельзя назвать эту ловушку хитроумной, но он охотно в нее попадает. В отличие от остальных зрителей я не удивлен этой его ошибке. Леди Кэтрин для него – не более чем объект, которым можно пожертвовать ради собственного блага.
С женщиной легко поступить подобным образом, что подтверждает напряженное выражение на лице Альтамии.
Джаррет пытается увильнуть.
– Ну…
– Хорошенько подумайте прежде, чем дать ответ, – строго советует Уилл.
Джаррет тянет время, промокая капельки пота на брови уголком воротничка.
– Я… Меня… Меня там не было, но я точно знаю из достоверного источника, что эта женщина – ведьма!
– Что за источник?
Джаррет бросает полный тревоги взгляд на леди Тевершем, чей равнодушный вид никак ему не помогает.
Назови ее! – про себя умоляю я, но он продолжает молчать, пока у Уилла наконец не заканчивается терпение.
– Показания этого мужчины отклонены! – заявляет Персиваль.
По залу проносится волна негодования, а леди Тевершем застывает в гневе, чем смешит своего сына.
Мистер Хим подходит к скамье судьи и что-то злобно шипит в адрес Уилла.
– Отклонено, – приказывает Уилл достаточно громко, чтобы обвинитель подался назад.
Под смех присутствующих Хим краснеет от стыда и делает глубокий вдох, чтобы прийти в себя.
Джаррет покидает скамью и торопливо выходит из помещения.
– Лорд Тевершем умер с именем ведьмы на устах. Перед тем, как отойти в мир иной, он сказал, что она на него навалилась. Она завязала узелок и убила его с помощью заклинаний, а еще околдовала его сына до потери чувств! – заявляет он во всеуслышание, остановившись в дверях суда прежде, чем уйти.
В театре эта речь вызвала бы осуждающие возгласы в адрес леди Кэтрин. Однако сейчас суд – во власти Уилла, и Джаррет смущенно покидает зал, когда Персиваль к нему обращается: