– Я пришел один и без оружия, – говорит Уилл. Достав из-под моей рубашки узелок Фрэнсиса, он изучает его, словно лабораторный образец под стеклом. Как я во всем этом замешан? Съежившись, я стараюсь скрыться от его оценивающего взгляда. – Одного мгновения хватило, чтобы сделать тебя моей потенциальной жертвой.
Я напрягаюсь. Меня пугает не развязка, а ожидание. Именно этот промежуточный момент не дает мне сдвинуться с места.
– Этот выбор был сделан за меня, – признаюсь я ему. – Я никогда не воскрешал мертвых и не убивал живых. Мертвые мне поют, но я не способен сделать ничего, кроме того, чтобы их слушать. Больше никто об этом не знает. Я родился с материнской пуповиной, обвитой вокруг шеи. На меня наложила чары ее смерть. – Я делаю паузу, чтобы справиться с гневом, который пробуждает во мне эгоизм матери и то, каким беспомощным он меня сделал. – И я намерен их разрушить.
Уилл терпеливо меня выслушивает. Он слушал так и других. Мольбы обвиняемых в колдовстве им не помогли. Меня они тоже не спасут.
Он смотрит на меня почти с жалостью.
– Мертвые поют. Какая тяжелая ноша для столь юного человека.
– Я никогда не был юным, – произношу я, и он вздрагивает, вдруг услышав обращенные к нему слова, которые когда-то и сам произносил.
– Куда вы уходите?
Его рука застывает на дверной ручке.
– В постель, – отвечает он, словно это должно быть очевидно. Нет, все не может быть так просто. Даже если Уилл больше не занимается охотой на ведьм, он все равно преследует людей. – Ты в безопасности, – обещает он, но я не верю его словам.
Охотники на ведьм не делают различий. Если они сказали, что ты ведьма, то ты ею становишься. Я облегчил ему задачу, во всем признавшись. Теперь он вызовет констебля, надо мной устроят короткий суд, а потом повесят.
– Я обречен, – заявляю я, вспоминая слова Клементса. – И Альтамия – тоже. Вы – протеже лорда Говарда.
– Мой господин сделал все что мог, чтобы спасти тебе подобных. – Я не перебиваю Уилла, хотя и осознаю, что я не такой, как они. – И я запоздало присоединился к этой традиции. Из-за лорда Говарда и ведьмы, и обычные люди стали жертвами паранойи короля Якова. Концепции ковена и сделки с дьяволом в обмен на колдовские способности – это выдумка, в которой он признался королю Карлу. Покойный монарх не оставил ему другого выбора, – добавляет он, замечая недоверие в моем взгляде.
– Но он ведь сам сделал этот выбор. – Я вспоминаю истории, которые рассказывал мне Стивенс. – Ваш господин и другие писцы нападали на ведьм из зависти. Они ощущали опасность, исходящую от королевского покровительства, которое им оказывалось. – Во время своего правления королева Елизавета наняла множество придворных ведьм, оставшись под впечатлением от их травяных снадобий, венецианских белил и смесей для окрашивания волос. – Писцы полагали, что, заручившись поддержкой короля Якова, смогут от них избавиться, а потом еще и убедят его признать «правильный» вид магии – их собственную.
– Ты ошибаешься насчет моего учителя, – возражает он. – Это мелкое соперничество между писцами и ведьмами так и сохранялось бы, если бы король Джеймс не выдвинул им ультиматум: раскайтесь, уйдите из ремесла или сами станьте колдунами.
– И он выбрал первое, – с горечью констатирую я.
– Ему не хотелось уходить в небытие. И это решение его сломило.
– Тем не менее с его протеже все в полном порядке. Почему вы меня пощадили?
Наши взгляды встречаются.
– Хватит с меня убийств.
– Нет, причина не в этом. – Я сомневаюсь в его словах.
– Ты был готов пожертвовать собой ради мисс Хейл, – задумчиво произносит он.
– Она была бы достойна такой потери. Я заставляю вас вспоминать о ком-то из прошлого?
– Ты на него похож, – бормочет он. – Эти воспоминания наводят меня на мрачные мысли, и, помогая тебе в этот раз, я совершил маленькое доброе дело, чтобы от них отвлечься.
Нас донимает Клементс. Последние несколько дней он напоминает струп на кровоточащей ране, к которому боишься прикоснуться, чтобы не испортить заживление. Он поселился в нескольких домах от резиденции Хейлов, и я пристально наблюдаю за ним из окна спальни.
Нападение Клементса повлияло на репутацию семьи, и Хейлу не хватает поддержки покровителей, чтобы как-то исправить ситуацию. Судьи отвергли его жалобы. Клементс пользуется расположением леди Тевершем, а лорд Гилберт не забыл о том, как Хейл изначально отказывался пойти против его матери. Лишенный всякой поддержки, Хейл вместе с семьей изолировался в доме. Он не привык к подобному заточению, поэтому большую часть времени проводит, срываясь на Уилла. Они с миссис Хейл балансируют между гневом, вызванным нашим присутствием в доме, и паникой по поводу того, что произойдет, если мы его покинем.