– Ваш господин ждет, – бросает Хейл, стоящий возле входной двери.
– Прощайте, – бормочу я, а затем раскрываю рот, чтобы что-то добавить, однако он поворачивается ко мне спиной, и слуга быстро меня выпроваживает.
Забравшись в экипаж, я с удивлением обнаруживаю, что внутри меня ждет не один, а целых два человека. Рядом с Уиллом сидит Клементс.
– Не удивляйся так сильно, – ухмыляется он. – Военная пенсия не позволяет жить на широкую ногу.
В последний раз я видел его глазами Агнес, поэтому сейчас слегка вздрагиваю от этого воспоминания. В этом тесном пространстве я сажусь как можно дальше от него. Было бы странно ожидать, что он поедет туда отдельно от нас.
– За наше сотрудничество, – говорит Клементс.
– За наше сотрудничество, – эхом отзываюсь я, но в моем ответе нет искренности. Боясь пораниться друг о друга, мы ощетиниваемся. Дверь кареты захлопывается, и взаимное недоверие и обида заставляют нас ехать молча.
– Я могу быть вам полезен, – прерываю я молчание, пока Уилл морщится, просматривая письма.
В ответ на его грубую отстраненность Клементс переключает свое внимание на меня. Его напряженный интерес – водоворот, который поглотил бы меня, если бы Уилл меня отпустил. Я начинаю дышать глубже и отвожу взгляд. В Лондоне достаточно распахнуть окно, чтобы окружающий мир ворвался внутрь. Этот город приручен людьми, застроившими его сушу и реки. Здесь же царят простор и безмолвие, и я описываю в своем дневнике детали этого бесхозного пейзажа, выгибающегося дугой и округляющегося, словно позвоночник.
– Наша совместная работа так и будет сопровождаться задумчивым молчанием? – Я поднимаю глаза, но этот вопрос Клементс задал не мне, а Уиллу. – Ты начинаешь напоминать мне человека, которого я когда-то знал. – Он насмешливо смотрит на Уилла.
– Ты же, в свою очередь, так и не изменился, – парирует Уилл. Их диалог, приправленный историями из прошлого, не оставляет у меня никаких сомнений в том, какое место я в нем занимаю. Они были и друзьями, и соперниками, и врагами, но в повисшей тишине становятся смешением всех трех. У них общее прошлое, а я для Уилла – не более чем обязательство, от которого он не может отказаться или передать Клементсу.
Я потираю шею, напряженную от нервов, когда экипаж вдруг делает остановку возле небольшого городка. Выйдя из кареты, Клементс взглядом приглашает меня наружу, однако я предпочитаю проигнорировать этот жест. Он пожимает плечами, и захлопнувшаяся дверь оставляет нас с Уиллом в тепле салона. Персиваль закрывает глаза, а я в тишине раздумываю над этим приглашением. В Клементсе есть пустота, которую я вижу и в себе, однако мое пространство стремятся заполнить мертвецы, в то время как он питается живыми. Он начнет пожирать и меня, если я не найду в нем слабое место, чтобы его приручить.
– Ищешь новый путь? – спрашивает меня Уилл, когда я протягиваю руку к дверце повозки.
– Мы трое – непростая компания, и наши отношения разойдутся по швам, если я не раскрою какой-нибудь его секрет, чтобы нас объединить.
Захлопнув дверцу у меня перед носом, Персиваль затягивает меня назад.
– Он начнет тебя подозревать.
– Он всех подозревает. В нем нет доверия, одна лишь враждебность. Мое единственное преимущество в том, что меня он ненавидит немного меньше.
Уилл строго на меня смотрит.
– В ответ тебе придется кое-что рассказать и о себе.
– Я понимаю, но как иначе я смогу получить над ним контроль? Или добиться справедливости для Агнес, Альтамии и всех остальных, кому он нанес вред? – Я ощущаю, как у меня в горле поднимается желчь. Я не переживаю за свою безопасность. Мне страшно лишь, что я навсегда потеряю Альтамию, сблизившись с Клементсом. – Вы у него на крючке. Я не претендую на ваши секреты, но как бы то ни было, помогу вам. – Мой отец не нуждался ни в любви, ни в дружбе. До сих пор я бы никогда себя с ним не сравнил. Я все это время пользовался людьми: Уиллом, Альтамией, даже Фрэнсисом и несчастной Агнес. Именно из-за меня Персиваль здесь оказался, и теперь я собственной честью обязан освободить нас обоих.
– Твоя помощь меня не спасет. Когда Парламент узнает, что в этом вопросе я ответил ему согласием, то будет ожидать, что я и во второй раз скажу «да». Я был глупцом, поверив, что у меня когда-то вообще был выбор. К тому же ты ведь ищешь выгоду не только ради меня.