– Сомневаюсь, что сердце леди будет так легко завоевать, она ведь уже заплатила за это такую высокую цену в прошлый раз. – Да я и сам не горю желанием изображать любовника кузины Альтамии. Несмотря на их родственную связь, что-то в ней оставляет меня равнодушным.
– Ты достаточно привлекательный, – продолжает он, пропуская мимо ушей мое вежливое возражение. – Парочка поцелуев – и она будет готова склонить своего дядю на твою сторону. – Поцеловавшись с ней, я лишусь расположения Альтамии. Тем не менее заговорщическая улыбка на лице Клементса развеивает мои сомнения. Не желая отпускать прошлое, я становлюсь уязвимым.
– Мой господин не одобрит, если мы начнем действовать против воли лорда Кэрью, – возражаю я, и в моем голосе достаточно сомнения, чтобы его воодушевить. В ответ я снова наблюдаю его оценивающий взгляд.
– Я могу подарить тебе власть. Достаточную для того, чтобы люди расступались, когда ты заходишь в помещение. Судья Персиваль уж больно полон сожалений, чтобы быть полезным. Для него власть сродни прокисшему молоку.
Клементс – дитя. Одичавшее дитя, путающее насилие с привязанностью. Ему не хватает понимания, но он далеко не глупец.
Я делаю вид, что раздумываю над его словами:
– Вам нельзя доверять.
Он игнорирует мою попытку мягко ему возразить:
– Никому нельзя. А если кто-то скажет тебе иначе, то он врет. Раньше я пользовался таким же уважением, как твой господин. И я снова достигну этих высот. Я сделаю этот город своим штабом.
– Я тоже. – Я протягиваю ему руку, но Клементс предпочитает более фамильярное приветствие. Он обнимает меня, а затем отстраняется, чтобы оценить выражение моего лица.
Довольный тем, что увидел, он выдвигает свои условия:
– Я хочу, чтобы ты докладывал мне о намерениях своего господина. Боюсь, он может убедить лорда Кэрью вовсе отказаться от расследования еще до того, как ты успеешь покувыркаться с его племянницей.
– Вы можете положиться на мою преданность, – заверяю я.
Он садится на лошадь.
– На то немногое, чего она стоит. Ты для меня – загадка, которую я, однако, уже разгадал достаточно хорошо, чтобы знать, что ты не сможешь подняться. Ты к этому не готов. – Пришпорив коня, он растворяется под словно покрытым кровоподтеками небом.
Клементс остался доволен тем, как меня оценил. После того, как он уезжает, я уговариваю себя сделать шаг вперед по склону холма Пендл, но стою как вкопанный, потому что у меня перед глазами возникает картина протянутой ручки Агнес. Я слишком боюсь того, что ждет меня наверху. Через какое-то время вернувшись в карьер, я скачу обратно в поместье.
Когда я возвращаюсь, слуга любезно соглашается принести мне немного горячей воды. Уединившись в спальне, я грубыми движениями обтираюсь тряпкой, словно пытаясь смыть из памяти события сегодняшнего дня.
Внезапно мелькнувшие перья заставляют меня подойти к окну. Беатрис, ястреб, принадлежащий Грейс, взмывает в небеса, теряясь в густом тумане, окутавшем поместье. Девушка, ярким пятном выделяющаяся в саду в своем желтом плаще, ждет птицу внизу. Ее лицо разрезано решеткой на моем окне. Она стоит совсем рядом с каким-то мужчиной, положив руку в перчатке на его грудь, а вторую держит возле лифа. Меня обжигает подозрение. Тут нет никаких сомнений: этот знакомый пурпурный плащ принадлежит Уиллу. Персиваль уже сыграл так много ролей, что меня не должно удивлять, что теперь он исполняет партию любовника. Мои губы искривляются в улыбке, когда я представляю, как разозлится Клементс, узнав, как быстро Уилл занял роль, предназначавшуюся мне.
Я рассматриваю эту пару. Во время той нашей короткой встречи я не заметил между ними особенного притяжения. Просто интрижка, думаю я, вспоминая о том, что у Грейс нет мужа. Я делаю шаг назад, когда она вдруг наклоняется к нему вплотную.
Он внезапно взмахивает рукой, и девушка спотыкается. Ее падение смягчают пышные юбки. Уилл задерживается, чтобы убедиться, что она не поранилась. Как только он скрывается из виду, Грейс вдруг начинает биться в конвульсиях. Я тянусь к плащу, но вдруг осознаю, что она заливается смехом.
Словно почувствовав мое присутствие, она успокаивается, а затем поворачивается в мою сторону. На лице у нее читается недовольство, а немигающий взгляд вынуждает меня укрыться в тени комнаты.
Глава двадцать вторая
Иногда я представляю себя чем-то вроде одного из чучел, сделанных Альтамией. Набитого шерстью и сохраняющего форму благодаря булавкам и консервантам. Даже после смерти нам не избежать уколов и тугого пеленания. А мне так хочется дышать полной грудью.
Грейс заходит ко мне в спальню, не испытывая никакого смущения по поводу того, что я не одет.