– Мы по тебе соскучились, – говорит мне Клементс. Его лицо наполовину скрывают тени, поэтому я не могу точно сказать, мог ли он что-то услышать, если услышал вообще.
Глава двадцать пятая
Дорогой Николас,
я не силен в метафорах и не склонен к пустой болтовне, а еще – слишком стар, чтобы сбегать. Буду ждать возвращения блудного сына. Своего сына.
Ваш
Я смотрю в окно на холм Пендл, укутанный ниспадающими клубами белого тумана. Письмо от Стивенса пришло сегодня утром. Я уже стал опасаться, что наша связь оборвалась, поэтому перечитывал его послание до тех пор, пока оно не врезалось мне в память. Блудный сын, которого он все равно будет ждать, даже если это будет стоить ему жизни. Если Стивенс не сбежит, то и я не буду этого делать. Я все переживу, чтобы снова с ним увидеться.
– Вы сегодня раньше, чем обычно, – говорю я Уиллу, когда он без предупреждения врывается в мою комнату, а затем быстрым движением прячу письмо Стивенса под рубашкой.
В течение нескольких дней после той игры в кости он наблюдал за моими попытками выведать секреты у мертвецов Роутона. Напрасно приложенные старания, и нам еще предстоит это признать.
– Нет, это ты сегодня поздно. Мистер Джон Раш приехал, – сообщает он, и, поднявшись, я следую за ним. – И Клементс с ним. Вот так неожиданность. – Мы приближаемся к кабинету Кэрью. Клементс приветствует нас улыбкой. Мы с Уиллом обращаем внимание на его трость, напоминающую ту, что обычно носит Раш. Раш кивает, а лорд Кэрью, сидящий за своим массивным письменным столом, кажется маленьким и словно отдаленным на фоне обшитой панелями комнаты, украшенной гобеленами с пасторальными сценами.
– Вот и вы, – произносит лорд Кэрью, перебивая Раша, просящего прощения за столь неожиданный визит.
Отбросив все любезности, Раш выпрямляется, готовясь высказаться.
– Люди ждут от меня, что я уничтожу все сверхъестественное.
Его вдруг прерывает лорд Кэрью:
– Мой отец закрыл глаза на опасность, что представлял собой суд над ведьмами Пендла. Этот промах приковал его к смертному одру. Вы опасны, и я не собираюсь повторять ошибку своего отца.
Клементс втыкает трость в ковер.
– Не делайте поспешных суждений.
– Мы все договорились работать вместе. – Раш смотрит на Клементса и на нас с Уиллом. – Мы вчетвером гарантируем, что ошибки прошлого больше не повторятся.
Заметив умоляющий взгляд лорда Кэрью, я отворачиваюсь и смотрю на Клементса. Он убил бы Альтамию, если бы я встал у него на пути.
– Моя сестра считала, что у тебя был повод раскаяться в своем прошлом, – наконец говорит лорд Уиллу.
Персиваль невозмутим.
– Мы не можем убежать от самих себя.
– Я могу считать это извинением? – вопрошает лорд Кэрью.
Вставая, Клементс кладет перед ним бумагу.
– Считайте чем хотите. Все, что нам от вас нужно, это ваша подпись.
– Это – петиция, требующая расследования дела роутонских ведьм, – объясняет Раш с наигранной вежливостью в голосе.
Документ представляет собой целый лес черных подписей. Подперев голову руками, наш хозяин смотрит, как лист опускается перед ним. Клементс кладет туда же еще один.
– Это нужно для того, чтобы подтвердить, что мы заручились вашим официальным одобрением. – Раш смотрит на Клементса, а затем указывает на место для подписи.
Перо, которое зажал в пальцах наш хозяин, начинает скользить над столом, как вдруг, шелестя шелковым платьем, в кабинет со стуком входит Грейс. Окинув нас взглядом, она подходит к своему дяде.
– Меня предали, – заявляет он ей.
Девушка внимательно на нас смотрит.
– Нас с вами обвиняют? – спрашивает она Уилла, но тут вмешивается Раш:
– Жалобы поданы, но я не собираюсь ничего расследовать.
Раш и Грейс не смотрят друг другу в глаза, и это наигранное безразличие начинает зарождать во мне подозрения. Эти двое действуют сообща, намекает Уилл, бросив на меня короткий взгляд. Я моргаю в знак согласия, хотя и не понимаю, как Раш мог на это пойти. Он слишком решителен, чтобы поддаться чьим-то чарам. Что же касается Грейс, с ее способностями она не нуждается в союзниках. Впрочем, если бы она и правда обладала такой силой, то уже завладела бы своими поместьями. Но даже если так, почему из всех мужчин она выбрала себе в сообщники именно Раша? Ведь она представляет собой все, что он ненавидит. С другой стороны, возможно, она задает себе тот же вопрос и про нас с Уиллом. Заметив, что мы на нее смотрим, девушка выпрямляет спину.
– Я не могу это подписать, – шепчет Кэрью.
Бархатный дублет прилипает к моему телу. Я бросаю взгляд на закрытые окна. В комнате слишком душно. Толстые гобелены делают воздух спертым и заставляют мою кровь нагреваться. Такая жара хорошо подошла бы для комнаты больного или родильной палаты.