– Мы вместе закончим расследование и разделим между собой соседние города, – заявляет он, и я представляю себе всех жителей Ланкастера, попавшего в их сети. Им не удастся сбежать, даже если у Раша и Клементса получится сместить Уилла с его поста. Это – не тот план, в котором я готов его поддержать. Но пока мне не удастся заставить мертвых петь, я буду лишь беспомощно наблюдать за этими интригами со стороны.
– Я подумаю, как лучше изложить свои опасения лорду Кэрью, – говорю я, и он начинает ослаблять хватку.
– Будет достаточно всего пары слов, – настаи- вает он.
– Нет, одних лишь слов не хватит. Чтобы добиться наилучшего эффекта, нам потребуется больше времени.
С неохотой кивнув, Клементс от меня отходит.
– Смотри не утони, – предостерегает он, стоя в дверях, и, оставшись в одиночестве, я делаю резкий вдох.
Глава двадцать восьмая
– Дьявол трижды ко мне являлся, – признается Элай Хит.
Очередной обвиняемый в колдовстве сидит в гостиной Раша. Руки у мужчины не связаны. На нем – рубашка и бриджи пепельного цвета, усыпанные заплатками.
Мы с наблюдателями, Уиллом, Клементсом и Рашем собрались перед ним полукругом. Элай смотрит на нас, словно сам вершит правосудие. Его манера держаться все упрощает, по крайней мере для меня. Я представляю его шутом, а себя – снисходительным зрителем. Вчера наблюдатели Раша арестовали мужчину вместе с его дочерью Бесс. Раш позаботился о том, чтобы их обыскали на предмет ведьминых меток к нашему прибытию. Элая допрашивают первым, а девушка ждет своей очереди, сидя в подвале. Элай обмяк от выпитого. Окружение лорда Кэрью лишило его средств к существованию. Его отекшее лицо – лучшее свидетельство того, чем он теперь занимается. Он чересчур быстро сдался, даже учитывая тот факт, что люди Раша поднесли к его губам кружку эля.
Я не обращаю внимания на то, насколько напряженным выглядит Уилл. Я не стал рассказывать ему о подозрениях Клементса. Впрочем, он чувствует, что что-то не так, когда я стараюсь не встречаться с ним взглядом, а Раш и Клементс переглядываются у него над головой. Содомия карается повешением. Если бы я о ней заявил, для него все было бы кончено. Мои попытки заполучить секреты мертвецов провалились. Если бы он покинул Роутон из-за совместных интриг Клементса, Раша и Грейс, я бы не стал его винить. Его побег не поставил бы жизнь Альтамии под угрозу. Однако попытка оставить надежду на альтернативный финал стала бы погибелью для меня, особенно после того, как я столь упорно шел против своей природы, чтобы ее укрепить.
– Во время первого и второго своих визитов дьявол даровал мне способность мстить прохожим, которые читали мне нотации вместо того, чтобы бросить монетку. С помощью этого дара я портил колодцы и калечил скот, – рассказывает Элай с таким сильным говором, что Раш время от времени обращается к своим людям, чтобы те истолковали его слова. Мужчинам кажется, что он делает это в шутку, и они не осознают, что вместе с Элаем и сами выставляют себя на посмешище. – По моему указанию он навел хворь на сына Келлеров. Его отец обратил меня в рабство. Он заставлял меня на себя работать, забирая себе причитавшуюся мне приходскую помощь, и не только. Благодаря мне его семья жила в роскоши. Моя дочь…
Раш его перебивает:
– А в третий раз? – он жестом просит меня вычеркнуть из протокола последнюю фразу Элая.
– Он предложил мне отомстить миссис Кропли, – отвечает Элай. – Она обвинила меня в том, что я на нее не так посмотрел, и натравила на меня своего супруга. Дьявол сказал, что заберет ее ребенка, но мне это дорого обойдется.
– И какой же была цена? – бормочет Клементс, наклонившись ближе.
Элай пристально смотрит на кувшин с элем, стоящий на коленях у одного из наблюдателей.
– Моя душа… Каждый раз, как говоришь ему «да», он забирает частичку твоей души.
Эти его слова и у меня что-то отнимают. Я говорил «да» всему, что мне предлагали: согласился жить жизнью Фрэнсиса, опубликовать памфлет у Броуда, принять приглашение лорда Кэрью. Я продаю свою душу по частям.
Раш жестом просит одного из своих людей снова поднести кувшин с элем к губам Элая.
– Всего один глоток, – просит он. Элай жадно отхлебывает, и я вздрагиваю, когда он вдруг вцепляется в кувшин, который у него пытаются забрать.
– Я их знаю, – возбужденно говорит Элай, когда Раш начинает махать прямо у него перед носом несколькими набросками. – Они из ковена, который мне принадлежит. Я их всех имел, – с похотливым выражением лица и широко расставив ноги, хвастается он.