— Ваша правда, господин, — ответил Тляк слегка заплетающимся языком. — Ходили почти к Окраинам, вот домой возвращаемся.
— Ага, так и думал. Значит, шныряли по Окраинам. И что ж вы там вынюхивали?
— Ну, не настолько, конечно, чтоб в неположенные зоны заходить, — попытался оправдываться карлюк, но мытник его не слушал.
— А ярлык от вашего Куратора имеется?
— Э-э-э-э…
— Кто Куратор? — мытник начал закипать. — Из какой вы дыры повылазили, уродцы⁈ Я к тебе обращаюсь, синежопый!
— Четвертый синий дорф. Курирует сатрап Мертуль, — задыхаясь от ужаса, прошептал Тляк. Веркувер, удовлетворённый произведённым эффектом, слегка расслабился.
— И чего это вы так разорались-то, уважаемый? — вдруг ляпнул, обращаясь к мытнику, Датько. — Разве ж вам кто такую власть давал, чтоб на честных фраев вопить, словно на скотину какую? Что мы вам — свины что ли? Ещё деды наши заслужи… — перехватив испуганные взгляды товарищей, Датько вдруг осёкся и замолчал.
Снова повисла напряжённая тишина.
— Немедленно развязать мешок! — не терпящим возражений тоном спустя секунду приказал мытник.
Никто не сдвинулся с места.
— Я сказал: предъявить вещи к мытному досмотру! — рука веркувера легла на приклад термовика. Ситуация становилась критической.
Первыми нервы не выдержали у молчавшего доселе Рыжана. Карлюк вдруг вскинул лютобой и надавил на костяшку спуска.
Раздался негромкий хлопок, веркувер покачнулся.
Яда одного люта обычно хватает, чтобы любой карлюк, а тем более хуман, в считанные мгновения почернел, скукожился и превратился вскоре в кусок разлагающейся плоти. Однако в этот раз такого не произошло. Лют попал не в лицо мытнику, как хотел Рыжан, а в грудь. Не обладая высокой пробивной силой, гриб просто отскочил от чешуи доспеха и упал в траву.
А потом веркувер сам начал стрелять.
Казалось, Рыжан вспыхнул изнутри. Пламя вырвалось из ушей, рта, носа. Лопнули глаза, за доли секунды сгорела борода. Кровь закипала и сворачивалась, кожа чернела, скручивалась трубочкой, словно тлеющая бумага. Не успел ничего предпринять и Датько. Он только размахнулся, чтобы бросить в мытника орех-вонючку, как сразу же схлопотал в голову зажигательную пулю. Мгновение — и всё было кончено — Датько даже вскрикнуть не успел. Орех выпал из обугленной руки. Удар о землю был несильным, но ореху хватило — он треснул, выпустив наружу облако зелёной пыльцы.
Всё, что было потом, показалось Тляку сном — время притормозило, вынуждая двигаться медленно, словно продираясь сквозь сопли слимука. Сквозь покрывшийся рябью, практически осязаемый воздух до слуха донёсся пронзительный визг свина.
Тляк медленно, как ему казалось, повернул голову — испуганное животное бежало к ближайшим зарослям, унося с собой мешок с контрабандой. Мытник ругался, стрелял в удаляющегося свина, но никак не мог попасть. Тогда он расправил крыла и взмыл в воздух. Зависнув в паре метров над землёй, веркувер наконец вспомнил о затаившемся карлюке-недобитке и посмотрел вниз. Его горящий гневом взгляд и глаза Тляка, в которых ужас медленно отступал перед наркотическим безразличием, встретились. В следующий миг земля перевернулась, и Тляк потерял сознание.
Луфф
Колючий жёсткий стебель местной травы давно примеривался к голому заду и, при первой же попытке пошевелиться, больно впился в беззащитную плоть. Я невольно выпрямился. Что-то громко хрустнуло в коленях, занемевших от долгого сидения на корточках. Но только последний зануда стал бы жаловаться на мелкие неудобства в подобной ситуации. Если бы я вовремя не оказался в придорожных кустах, мой труп дымился бы сейчас на поляне рядом с обгоревшими телами гномов.
А ведь сначала я даже расстроился. Бывает же такая непруха! Целый день мотался по сволочному лесу и не встретил ни одной живой души. Ни тебе дорогу до Стылого урочища узнать, где мне Фокусник назначил встречу, ни еды какой попросить. Свои-то припасы я растерял ещё в подземелье. Ну, хорошо — выбросил, какая разница⁈ Были проблемы поважнее. А теперь я готов хоть хлоффелевский передатчик на краюху хлеба обменять, так сильно сводит желудок от голода.
В конце концов, не выдержал — и попробовал на вкус крупные красные ягоды, вызывающе растущие вдоль лесной дороги. Неплохие ягоды, сочные, но, чтобы утолить голод, съесть их нужно больше собственного веса. Я попытался, однако это оказалось выше человеческих сил. Всё, чего удалось добиться — получить нехилое расстройство желудка. То ли в ягодах скрывалась отрава, то ли просто нельзя так плотно набивать живот, но я уже раз пять убегал в кусты, чтобы облегчиться. А на шестой — только штаны спустил, как из-за поворота показались гномы.