Жаль, что Олтей меня невзлюбил. Единственный нормальный мужик в отряде. И из лютобоя он, в отличие от Кута, не палит во что попало. Сын старосты, как только что-нибудь зашевелится, сразу же на спуск нажимает. А смазль сначала приглядится, опасная зверюга или нет, и только потом стреляет. Но уж так, чтобы одного выстрела хватило. Перебраться к нему поближе, что ли? Спокойней будет.
Сказать-то легко, а попробуй догони этого смазля. Грунт хоть и потвёрже стал, но зато опустился глубже под воду. Теперь приходилось идти по колено в жиже. И тростник, невесть откуда появившийся, мешает идти — острый, колючий. Сквозь сапоги не достаёт, а штаны и ноги под ними уже изрезал. Обойти его невозможно — со всех сторон одно и то же. А Олтей знай себе шагает, аки по суху. Нужно окликнуть смазля, спросить какую-нибудь глупость. Да хоть бы и про нахтов, лишь бы остановился и подождал меня.
— Послушай, Олтей, а ты раньше у нахтов бывал?
Тот оглядел меня, как бы прикидывая, достоин ли я разговора с ним. Снизошёл, ответил.
— Приходилось, — произнес ровным спокойным голосом, словно и не устал вовсе. — Наши, дремухинские, одно время тоже с ними торговали. По два раза в год хаживали, пока однажды никто из похода не возвратился. А я как раз тогда дома остался, дочка сильно захворала. Так и не знаю, что там у них стряслось, но с тех пор староста запретил на болотах показываться. Глупость сделал, к слову сказать. У Бо порошок перекупать — вдвое дороже выходит.
— А какие они, нахты?
— А ты, выходит, не видал их никогда? — удивился было смазль, но потом вспомнил, с кем говорит. — Ну да, откуда. Знаешь, Луфф, разные они. Иногда не в жизнь не догадаешься, что эта тварь разумная. Только когда залопочет что-нибудь по-своему, тогда и поймёшь.
— А ты, значит, их язык понимаешь? — удивился я, хотя до этого момента и не знал, что у нахтов есть свой особый язык.
— Так, помаленьку, — не стал набивать себе цену смазль. — Да и какой у них язык? По большей части, наши слова исковерканные. Есть, правда, и свои, но тех я вообще не понимаю, даже когда они пытались объяснить. Нет у нас таких понятий, чтобы по-фрайски то же самое сказать. Они ж другие совсем, нахты эти.
М-да, не сказал бы, что многое понял из объяснений Олтея. Но Тляк о нахтах вовсе не любил вспоминать, а остальных и спрашивать бесполезно — знают не больше моего. Но всё же хорошо бы выяснить, как нахты выглядят.
— Так всё-таки, Олтей…
Договорить мне не дали.
— Сто-о-ой! — крикнул откуда-то из-за тростника Тляк. — Дальше идти некуда, река впереди.
Глава 12
Особый товар
Луфф
— Переправляться будем так, — с уверенностью, вошедшей за время похода в привычку, распорядился Кут, — сначала пустим свинов. Если доберутся без происшествий, быстренько переплываем сами. Оружие положим в один из мешков, чтобы не намокло.
— Ты вот что, парень, остынь маленько! — чуть ли не в первый раз за четыре дня перебил его Тляк. — На том берегу снова начнёшь командовать, а пока послушай, что старшие скажут. Отсюда из-за тростников река не просматривается. В любой момент может напасть какая-нибудь зараза. Если свинов потеряем, ты на себе мешки потащишь? Да и будет ли что тащить? А ведь в них, в мешках, вся наша надежда на победу. И оставлять переправу без охраны никак нельзя. Я уж не говорю о том, что мешок с оружием тоже утонуть может. Тогда мы и вовсе до места не доберёмся.
— А как же тогда? — растерялся Кут.
— Сперва надо разведчика послать, а лучше — двоих, и с лютобоем. Они там осмотрятся и махнут остальным. Значит, можно свинов переправлять. И только потом поплывут оставшиеся, а тот, что при оружии — последним.
Сын старосты оглядел односельчан. Никто не решился возразить. Тляку виднее, он не в первый раз к нахтам идёт. И старый смазль Олтей согласно кивнул головой. Делай, мол, как он велит, если хочешь переправиться живым на тот берег.