А я на привалах из-за болей в спине порой не могу и пошевелиться. Первые два дня только по утрам порошок принимал, а вчера у Тляка двойную порцию выпросил. Тот поворчал немного, но дал. Впрочем, и после этого долго не спалось. Холодно, мокро, как не повернёшься, позвоночный червяк всё равно донимает.
Устали все, даже свины. Вернее, свины в первую очередь, потому что они ещё и тащат на спинах тяжеленные тюки. Однажды, когда вытаскивали бедное животное из трясины, из мешка выпало что-то круглое, размером с глыбарью голову, завёрнутое во влажные синеватые листья. Я хотел посмотреть, но Кут быстро и даже зло вырвал предмет у меня из рук:
- Нельзя разворачивать, товар сгниёт.
И всё, больше не слова.
Не доверяет он мне, это даже без порошка понятно. И боится. Меня все здесь боятся, кроме Тляка и ещё почему-то Олтея. Он, видать, за свою жизнь в таких передрягах побывал, что устал бояться. Поэтому просто не доверяет. Зато дочка его так меня боится, что позволь ей кто-то нести лютобой, тут же в меня бы и выстрелила. Правда, лютобоев у нас всего два, один у Кута, второй у Олтея. И бедная Шая вынуждена стрелять в меня только словами. Честно говоря, у неё получается. Глупо обижаться на самку, но иногда очень хочется оборвать ей язык.
В общем, компания подобралась забавная. Все друг за другом приглядывают, между собой перешёптываются. Тляк смотрит, чтобы меня никто не обижал, хотя у самого забот хватает. Очень быстро выяснилось, что отрядом командует сын старосты Кут, а Тляк – просто проводник. Причём, не вызывающий особого доверия. И за ним наблюдают в восемь глаз – четыре глыбарьих и по два карлючих и урдовских. Зато смазль больше приглядывает за Кутом. Но и на Олтея все тоже периодически косят взгляд. Шая, похоже, не в счёт. Что бы Тляк ни болтал о том, что у фраев самки во всём равны им самим, никто смазлицу за реальную силу не принимает. И было бы неплохо (так, на всякий случай) переманить её на свою сторону, а заодно и папашу. Но куда там! Она скорее в болото провалится, чем у меня помощи попросит. Один раз, между прочим, чуть так и не случилось. Хорошо Олтей вовремя обернулся, успел вытащить из трясины. И на меня так не по-доброму посмотрел. А я-то тут причём? Она ж сама руку отдёргивала, когда я помочь пытался.
Жаль, что Олтей меня невзлюбил. Единственный нормальный мужик в отряде. И из лютобоя он, в отличие от Кута, не палит во что попало. Сын старосты, как только что-нибудь зашевелится, сразу же на спуск нажимает. А смазль сначала приглядится, опасная зверюга или нет, и только потом стреляет. Но уж так, чтобы одного выстрела хватило. Перебраться к нему поближе, что ли? Спокойней будет.
Сказать-то легко, а попробуй догони этого смазля. Грунт хоть и потвёрже стал, но зато опустился глубже под воду. Теперь приходилось идти по колено в жиже. И тростник, невесть откуда появившийся, мешает идти - острый, колючий. Сквозь сапоги не достаёт, а штаны и ноги под ними уже изрезал. Обойти его невозможно – со всех сторон одно и то же. А Олтей знай себе шагает, аки по суху. Нужно окликнуть смазля, спросить какую-нибудь глупость. Да хоть бы и про нахтов, лишь бы остановился и подождал меня.
- Послушай, Олтей, а ты раньше у нахтов бывал?
Тот оглядел меня, как бы прикидывая, достоин ли я разговора с ним. Снизошёл, ответил.
- Приходилось, – произнес ровным спокойным голосом, словно и не устал вовсе. – Наши, дремухинские, одно время тоже с ними торговали. По два раза в год хаживали, пока однажды никто из похода не возвратился. А я как раз тогда дома остался, дочка сильно захворала. Так и не знаю, что там у них стряслось, но с тех пор староста запретил на болотах показываться. Глупость сделал, к слову сказать. У Бо порошок перекупать – вдвое дороже выходит.
- А какие они, нахты?
- А ты, выходит, не видал их никогда? – удивился было смазль, но потом вспомнил, с кем говорит. – Ну да, откуда. Знаешь, Луфф, разные они. Иногда не в жизнь не догадаешься, что эта тварь разумная. Только когда залопочет что-нибудь по-своему, тогда и поймёшь.
- А ты, значит, их язык понимаешь? – удивился я, хотя до этого момента и не знал, что у нахтов есть свой особый язык.
- Так, помаленьку, - не стал набивать себе цену смазль. – Да и какой у них язык? По большей части, наши слова исковерканные. Есть, правда, и свои, но тех я вообще не понимаю, даже когда они пытались объяснить. Нет у нас таких понятий, чтобы по-фрайски то же самое сказать. Они ж другие совсем, нахты эти.
М-да, не сказал бы, что многое понял из объяснений Олтея. Но Тляк о нахтах вовсе не любил вспоминать, а остальных и спрашивать бесполезно – знают не больше моего. Но всё же хорошо бы выяснить, как нахты выглядят.
- Так всё-таки, Олтей…
Договорить мне не дали.
- Сто-о-ой! – крикнул откуда-то из-за тростника Тляк. – Дальше идти некуда, река впереди.
Глава 12
Луфф
- Переправляться будем так, - с уверенностью, вошедшей за время похода в привычку, распорядился Кут, - сначала пустим свинов. Если доберутся без происшествий, быстренько переплываем сами. Оружие положим в один из мешков, чтобы не намокло.
- Ты вот что, парень, остынь маленько! – чуть ли не в первый раз за четыре дня перебил его Тляк. – На том берегу снова начнёшь командовать, а пока послушай, что старшие скажут. Отсюда из-за тростников река не просматривается. В любой момент может напасть какая-нибудь зараза. Если свинов потеряем, ты на себе мешки потащишь? Да и будет ли что тащить? А ведь в них, в мешках, вся наша надежда на победу. И оставлять переправу без охраны никак нельзя. Я уж не говорю о том, что мешок с оружием тоже утонуть может. Тогда мы и вовсе до места не доберёмся.
- А как же тогда? – растерялся Кут.
- Сперва надо разведчика послать, а лучше – двоих, и с лютобоем. Они там осмотрятся и махнут остальным. Значит, можно свинов переправлять. И только потом поплывут оставшиеся, а тот, что при оружии – последним.
Сын старосты оглядел односельчан. Никто не решился возразить. Тляку виднее, он не в первый раз к нахтам идёт. И старый смазль Олтей согласно кивнул головой. Делай, мол, как он велит, если хочешь переправиться живым на тот берег.
- Ну, считай, что убедил, - попытался снисходительно усмехнуться Кут. - Только ты сам первым и поплывёшь.
- Как прикажешь, - согласился карлюк, и в его ухмылке было куда больше иронии. – Давай сюда лютобой.
- Это ещё зачем? – всполошился Кут.
- А как я, по-твоему, зверьё от переправы отпугивать буду? – вскипел Тляк. – Пердежом своим, что ли?
- Возьми у Олтея, - нашёл выход молодой глыбарь, явно боявшийся, что вместе с оружием окончательно утратит влияние в отряде.
Смазль недовольно поморщился, но лютобой всё же отдал.
Кут снова оглядел отряд, выбирая не особенно ценного, но верного сторонника:
- С Тляком поплывёт Шадох.
Урд вообще говорил мало и неохотно, а уж приказы командования и вовсе не имел привычки обсуждать. Зато плавал превосходно. С тихим плеском ушёл в глубину и вынырнул далеко впереди Тляка, неуклюже загребающего воду одной рукой. Другую, понятное дело, карлюк держал высоко над водой, чтобы не замочить лютобой.
Минута или две прошли в напряжённой тишине, нарушаемой лишь сопением Кута. Потом с того берега донёсся свист карлюка. Сын старосты для порядка помедлил, чтобы никто не подумал, будто он выполняет чужие команды, и махнул лапищей:
- Пускайте свинов.
Животные плавали хоть и похуже урда, но уж точно лучше меня. Воды они не боялись и уверенно замолотили лапами по поверхности. Только двое самых молодых упёрлись, пришлось их подпихнуть. Для этого кутов приятель, глыбарь Троб, забрался в воду по пояс. Смотрел за свинами – и не заметил, как запузырилась вода в метре от него самого.
Почти бесшумно из реки выпрыгнуло что-то прозрачное, бесформенное – и прилипло к подбородку отвлёкшегося глыбаря. Тот даже вскрикнуть не успел, только сделал пару неуверенных шагов к берегу - и медленно завалился набок. Упал на пучок тростника, так что присосавшаяся тварь оставалась на поверхности. Было видно, как под студнистой плотью трещит и скукоживается массивная глыбарьская голова.