- Некуда здесь бежать, Левый. И свобода эта ложная. Шаг в сторону - и поминай, как звали. По этим болотам только веркувер сможет пройти. Где природа сама не озаботилась, там стоят хитрые ловушки. Так что все буйные, которые вздумают бежать, здесь и останутся. Ненужные, значит, сами по пути отсеиваются, а до орденской крепости доходят только смирные. И ты не забывай, что мозги у большинства уже шиворот-навыворот. Кто час назад собирался бежать, после Перехода может сделаться верным псом. И в душе, и снаружи, ха-ха!
- Но может ведь и наоборот?
- Может. Так я и говорю: болото, ловушки, сюрпризы…
- А мы как же? Тоже одной для всех дорогой - в лапы веркуверам?
- Левый, ты знаешь, сколько караванов я этими болотами провел? Знаешь, сколько ловушек собственноручно установил? Не сцы, малыш, прорвёмся!
Луфф
Плот слегка покачивало, но это не пугало, а наоборот убаюкивало – настолько ласковой была река и спокойным течение. Сны тоже приходили приятные, добрые и солнечные.
Проснулся я от прикосновения к щеке чего-то лёгкого, почти невесомого. Может, это было и приятно, но слишком уж щекотно.
Я открыл глаза и увидел низко склонившуюся надо мной смазлицу. Впрочем, она тут же выпрямилась и стала подниматься с колен, как только заметила, что я проснулся.
- Шая? Что ты здесь делаешь?
Она ответила не сразу. Чуть наклонила голову влево, так что рассветное солнце стало светить прямо в глаза, и долго молча смотрела на меня.
- На тебя смотрю, - наконец проговорила она. (Как будто я сам не догадался!) - И вовсе ты никакой не веркувер. Они даже во сне напряжены, готовы к драке. А ты спишь, как младенец.
- А ты откуда знаешь, как они спят? - почему-то обиделся я.
Шая вздрогнула и быстро отвернулась.
- Да уж знаю, - ответила она совсем другим, потухшим голосом.
Нет, что-то я не то сказал. Она сейчас уйдёт, и я опять не поговорю с ней о главном.
- Подожди, Шая! - сказал я, поднимаясь. - Я о другом хотел спросить.
- О чём?
Мне показалось, что она и ждёт моего вопроса, и боится его. И её нерешительность передалась мне.
- А где все остальные? - ни с того ни с сего ляпнул я.
- Спят. Когда мы добрались до озера, все легли спать, а меня оставили на страже.
- И свины тоже спят? - я продолжал говорить глупости.
Но Шая словно бы и не удивилась и так же подробно ответила:
- Нет, свинов отпустили ещё на переправе. Плот слишком маленький, чтобы и они поместились. Отец сказал, пусть плывут на тот берег. Если повезёт, до дома доберутся. А нет, так погоню по ложному следу уведут.
- И тебе их не жалко?
Тут уже смазлица не выдержала и смешливо фыркнула:
- Значит, ты о свинах хотел со мной поговорить?
Чёрт возьми, она права. Когда ещё выдастся такой удобный момент? Нужно начинать, с каким бы трудом не ворочался во рту окаменевший вдруг язык.
- Скажи, Шая, это действительно было или только померещилось мне?
- Что "это"? - не поняла она.
- Ну, там, в становище…
Слов, чтобы как-то обозначить то происшествие, я так и не отыскал.
- А что было в становище?
Порошок ещё действовал, я легко улавливал эмоции смазлицы. И знал, что она просто притворяется непонятливой. Но, как ни странно, легче от этого знания не становилось.
- Значит, было, - будто бы самому себе подтвердил я. - И это было чудесно, только я мало что запомнил. Я ведь то приходил в сознание, то снова начинал бредить. Вот если бы ещё раз…
Луч солнца сверкнул на щеке Шаи. Ага, это слёзы. Мне уже приходилось их видеть в деревне Бо. Но те слёзы нисколько не интересовали меня. Зато сейчас…
- В том-то и дело, что тогда ты умирал, - быстро-быстро заговорила смазлица. - И я решила хоть чем-то облегчить твой путь к новой жизни. Старики говорят, в муках уходишь, в муках и возвратишься. А я не хотела, чтобы ты снова мучился.
- Ну, хорошо, я понял, - перебил её я, хотя на самом деле понял немного. - Но раз уж я остался жив, что мешает нам повторить это?
- Всё мешает, - неожиданно резко ответила смазлица. - Ты чужак. Уйдёшь от нас, как только появится возможность, и забудешь всё, что здесь с тобой произошло. Ты забудешь меня и даже не почувствуешь никакой вины. Для тебя женщина - неполноценное существо. Тебе вообще нужна не я, а любая, как ты говоришь, самка. Чтобы я полюбила такого отморозка? Да никогда! Ты и понятия не имеешь, что такое любовь.
- Так ты объясни! - я тоже начал горячиться. - Думаешь, мне легко приспособиться к вашим обычаям? У нас в городе никому бы и в голову не пришло разговаривать с самкой. Конечно же, ты совсем не похожа на них, но мне-то от этого ничуть не легче. Да я бы с нахтами объяснился проще, чем с тобой.
- Вот и милуйся со своими нахтами!
Солнце ещё ярче заиграло на лице Шаи. Я протянул руку, чтобы смахнуть её слёзы, провёл ладонью по щеке. Мокрая.
Неожиданно руки смазлицы оказались у меня на шее, а лицо приблизились вплотную. Я стоял, как древняя статуя на площади Магистрата, боясь что-нибудь опять сделать неправильно. Чувствовал, что дальше произойдёт что-то странное, но всё равно оказался застигнут врасплох. Шая вдруг впилась губами в мои губы, словно собиралась, как высосаль, выпить мою жизнь.
Не могу сказать, что это слишком приятно, но я решил терпеть в надежде на продолжение. И подумал, что ничего страшного не случится, если я проведу рукой по её руке. По волосам. По спине.
Её рука тоже не лежала без дела, спускаясь по моей груди и животу всё ниже, пока не встретила на пути преграду. Плот покачнулся под ногами. Или это в голове у меня покачнулось. Вдруг показалось, что я снова лежу в беспамятстве в становище нахтов, и вот сейчас, прямо сейчас повторится то волшебное видение.
Но смазлица вдруг отшатнулась и вскрикнула так же, как на болоте, когда мы отбивались от нахтов:
- Сзади, Луфф!
За время походов я привык не переспрашивать, и ещё не закончив разворот, был готов к бою.
Нет, на атаку нахтов это не было похоже. На краю плота лежала большая и неуклюжая ластоногая тварь и круглыми чёрными глазами бессмысленно пялилась на нас. На плоской, гладкой голове вместо носа торчал уродливый шишкообразный нарост, чем-то напомнивший мне знаменитую бородавку юродивого Гнеля. И нарост этот подозрительно вытягивался в мою сторону.
- Пошла прочь, скотина!
Наверное, я перестарался. Ни щупальцев, ни клешней, ни шипов, ни каких-либо других орудий убийства у твари не наблюдалось. Но она испугала Шаю и вообще появилась очень невовремя. Тем не менее, совсем не обязательно было атаковать её моим излюбленным ударом. Хватило бы и лёгкого шлепка. Но рефлексы сработали сами.
Животина успела завизжать так, что я и без порошка почувствовал бы её боль. Потом голова твари беззвучно раскололась пополам, чуть наискось, слева от нароста, и обмякшая туша медленно сползла с плота в воду.
Если бы даже мои спутники и не проснулись от вскрика Шаи и вопля зверюги, их бы наверняка разбудил дикий рёв, поднявшийся над тихим предрассветным озером. На берег выскочило десятка два нахтов и, один за другим попрыгав в воду, устремились к нашему плоту.
- Что они там раскричались? - без особого интереса спросил я у проснувшегося Тляка.
Карлюк немного помедлил и неуверенно объяснил:
- Трудно разобрать. Что-то про матку, которую ты убил. Про то, что стая теперь останется без пропитания, и что все мы за это поплатимся.
Ну, убил, так убил. Я сейчас убил бы любого, кто рискнёт помешать мне закончить разговор с Шаей. И даже хорошо, что под руку подвернулись эти нахты. Не могу обещать, что они пожалеют о своём поступке, потому что жалеть будет некому.
- Тляк, отсыпь-ка мне двойную дозу!
Глава 16
Бо
- Плохие новости, Бо! - без предисловий начал дремухинский староста, как только отдышался, спустившись с богатырской спины крупного свина.