Дамба начала обваливаться. Огромные стволы, высвобождаясь, падали во все убыстряющийся поток. Остальные бревна резко сдвинулись со своих мест, и вдруг передние ноги единорога заскользили, потеряв опору, и он полетел в воду вместе с падающими бревнами. Затрещали кости громадного существа, когда тонны поваленных деревьев сломали мощные ноги Камеринна.
Черная, оскверненная вода залила единорогу морду, и он стал задыхаться. Вода жгла, как огонь, ослепив его, а невыносимая боль сводила Камеринна с ума.
Тяжелые бревна не давали ему вынырнуть и скоро единорога окутала всепоглощающая тьма.
Дом
Трепещущая тень мелькала над полем боя, поднимаясь в небо и опускаясь почти к самой земле; маленькая птичка перелетала от тела к телу, кого-то разыскивая. Наконец, с радостным возгласом ласточка села на землю рядом с тем, кого искала.
Крошечная птичка, прыгая по развороченной, грязной земле, приблизилась и тихонько клюнула мохнатое ухо. Наклонив голову, ласточка стала внимательно всматриваться в огромный черный нос, который находился всего в нескольких дюймах от нее, и весело защебетала, заметив, что огромные ноздри чуть шевелятся, – хотя существо еще не умерло, это были последние минуты его жизни. Тень начала мерцать – а может быть, это лунный свет чуть задрожал – и ласточка пропала, а на ее месте появилась пожилая полная женщина.
– Ну, ну, мой песик, – сказал она, поглаживая окровавленную голову. – Ты такой храбрый.
Генна Мунсингер призвала на помощь богиню и почувствовала, как могущество Матери-Земли наполняет ее сердце и через пальцы истекает на неподвижное тело огромного мурхаунда. Медленно, очень медленно страшная рана на боку животного начала закрываться. Сломанные кости черепа срослись, и дыхание собаки стало более глубоким и ровным. Длинный, лохматый хвост несколько раз тихонько ударил по земле.
Жалобно заскулив, Кантус неловко перевернулся на живот и попытался приподнять голову, но, почувствовав резкую боль, снова замер, однако хвост его не переставал двигаться – пес радовался, что жив. Он посмотрел на друиду, затем глаза его закрылись как бы сами собой, и он заснул.
– Умница, – прошептала Генна, грустно улыбаясь. – Сейчас тебе надо поспать. Мы поговорим завтра.
Ровное, медленное дыхание Кантуса было единственным ответом на слова Верховной друиды, которая, глядя на собаку печальными глазами, жалела, что не может просто взять и вернуть Кантуса хозяину.
Он был ей нужен.
Шесть сестер-воительниц скакали вдоль Корвелльской дороги, по которой маршировала немногочисленная армия Тристана. Доспехи рыцарей были помяты и испачканы, а белые лошади покрыты кровью и грязью, и лишь у трех девушек в руках остались копья. На плечо одного из коней была даже наложена повязка.
И тем не менее сестры-воительницы гордо восседали на своих лошадях, словно грязь и вмятины на доспехах являлись знаками отличия, говорившими об их доблести. Всадники разбились на пары и распределились по флангам колонны.
Тристан наблюдал, как длинная колонна ффолков, извиваясь, двигалась к Корвеллу, оставив своего принца позади. Мимо него ровным твердым шагом прошло войско гномов, потерявших всего восемь воинов в сражении на Плато Фримена. Они решительно шли вперед, и лишь несколько бородатых лиц повернулось в сторону принца. Но лица эти были непроницаемы – понять, что творится в душах гномов, Тристан вряд ли бы смог. Финеллин замыкала колонну; она мрачно протопала мимо принца, даже не взглянув на него.
Однако, гномы шли в Корвелл, чтобы сражаться на стороне людей.
Гэвин встал рядом с принцем, когда отряд воинов из поселений восточного Гвиннета проходил по дороге – пятьсот сильных храбрых солдат.
Сто воинов из их рядов навсегда останутся здесь, на Плато Фримена.
– Нас преследуют? – спросил кузнец.
– После восхода солнца прошло уже три часа, а они еще даже не свернули лагерь, – воскликнул Тристан.
– Это хорошо. Ффолки вряд ли способны сейчас сражаться.
Воины восточного Корвелла шли мимо принца – усталость и боль были написаны на их покрытых пылью лицах. Но многие расправляли плечи, и, когда воины смотрели на принца и кузнеца, в их глазах сияла гордость.
– Очень скоро им придется снова вступить в бой. Но уже вместе с воинами Кер Корвелла.
– Возможно, – пробормотал Гэвин, задумчиво глядя на восток. Он коротко кивнул Тристану и вернулся на дорогу, где проходили последние из его воинов. Он тоже горделиво расправил плечи, направился в Корвелл.
Тристан пришпорил коня, и Авалон помчался вперед вдоль дороги, мимо людей Гэвина, мимо Финеллин и гномов, пока он не оказался во главе колонны, – перед принцем лежала дорога на Корвелл. Белый конь перескочил через каменную ограду, и выскочив на дорогу, помчался по ней, поскольку Тристан не одерживал его. Минуту они летели вперед, а затем принц увидел пару лошадей, которые мирно щипали травку на небольшой лужайке. Он остановился около них и тут заметил Полдо и Даруса, которые лежали в тени огромного дуба. Тристан отпустил Авалона попастись, а сам растянулся рядом с друзьями.
– Где Кантус? – мрачно спросил Дарус.
– Он погиб, сражаясь с Всадниками, – ответил Тристан, с трудом сдерживая слезы. – Я искал его тело, пока не стемнело, и не смог найти.
– Черт их подери! – сплюнув, выругался калишит. – И пятеро этих всадников не стоят одной такой собаки.
– Примерно столько северян он забрал с собой, – преувеличил принц.
– Нам следовало еще раз сразиться с ними, – сказал Полдо, глядя на восток. – Тогда они не стали бы нас преследовать!
– Конечно, жаль, что у нас не осталось сил, – искренне согласился Тристан. – И все же, мы, как следует, потрепали этих мерзавцев. К тому моменту, когда мы доберемся до Корвелла, они вряд ли будут в подходящей форме, чтоб оказать нам достойное сопротивление!
– На этих всадниках и на их черных конях лежит заклятье, – пробормотал Полдо. – Я за милю чую колдовство! Их следовало уничтожить, пока у нас была такая возможность.
– Мы еще сразимся с ними – и гораздо быстрее, чем ты думаешь, – Тристан вдруг почувствовал, что ужасно устал. Он поднялся на ноги. – Робин едет с ранеными?
– Да, – ответил ему Дарус. – Она вместе с Эйлин. Я пробыл, там почти все утро. У нее ужасная рана.
– Колдовство! – вмешался Полдо. – Я же говорил вам.
– Я совершенно уверен, что ты прав, – проговорил принц, садясь на Авалона. – Я видел глаза существа, которое нанесло ей удар. Их можно было назвать какими угодно, только не человеческими.
Тристан медленно направил Авалона назад по дороге. Ему хотелось поговорить с Робин, однако ему требовалось время, чтобы подумать обо всем, что произошло. Он надеялся еще раз встретиться с отвратительными всадниками. Меч Симрика Хью был почти невесомым на боку у принца, словно оружие тоже рвалось в бой со Смертоносными Всадниками.
Тут принц обернулся, услышав, что его кто-то догоняет. Это был Керен, он закинул лютню за плечо, но, как обычно, не обращал ни на что внимания, что-то тихонько напевал себе под нос.
– Ты все еще сочиняешь ту балладу? – спросил его Тристан.
– И никакую другую. Должен сказать, что благодаря тебе мне удалось сочинить несколько замечательных стихов. Ты отлично и сам держался, и нами командовал! – И хоть менестрель и проговорил все это веселым голосом, в его глазах принц увидел искреннее уважение.
– Я горжусь твоей похвалой, – ответил Керену принц. – Но невозможно недооценить то, как поднимали дух наших воинов твое пение и твоя лютня. Я сомневаюсь, что мы смогли бы победить без них.
– Мое дело было разбудить боевой дух в тех из твоих солдат, в ком он дремал. И тем не менее, благодарю тебя за добрые слова.
– Ты пробудил боевой дух, который позволил нам одержать блистательную победу! – сказал принц.