Прорвемся.
Затем изрубил несколько толстых сучьев на дрова медвежьей секирой, помахал ею немного для проформы, не забывая о следствии. И выдвинулся на поиски соседских «сокровищ». Захватил, как и обещал Добряку, два котелка. Один с приллом — просто от широты души, второй с кашей, но больше всего тот обрадовался кисету плотно набитому гобловским табаком. А бузотер Роб, являвшийся заядлым курильщиком, увидев предмет вожделения, меня фактически возлюбил. И смущаясь, едва не шаркая ножкой, сказал пряча взгляд:
— Ты это, Глэрд, не держи зла! По незнанию то… Так-то, вижу, ты нормальный парень…
Конечно, вряд ли раскаяние носило долговременный эффект, не тот был характер у деятеля, но пока — нормально.
И нет-нет, а возникали подозрения в отношении Турина, что именно он таким иезуитским способом подводил своих людей ко мне, отлично спрогнозировав поведение юного аристо и их, как и возможные реакции на определенные внешние раздражители всех участников зарождающихся социальных отношений. Впоследствии лэрг, через заслуживших мое доверие стражников, мог бы не только влиять на принятие некоторых решений, но и узнавать о делах, выходящих за рамки законных, чтобы при случае взять нежно за кадык. И беспечно отмахиваться от подобных параноидальных умозаключений не стоило. Достаточно внимательно посмотреть вокруг…
Хитрая сотник рысь, ой, хитрая. Однако я решил, что играть в такие игры можно вдвоем.
«Наследство» же внушало.
Главный и основной капитал — почти тридцать снопов сена, аккуратно сложенные в огромном дощатом сарае, там же нашлось вдвое меньше соломы. Каждый перевязанный пук весил приблизительно полпуда. Было видно, что это остатки и что это фураж не лучшего качества, ведь несмотря на удобность транспортировки таких небольших связок, исчезло обычное скирдованное. Волки оставили вишенкой на торте сломанные деревянные трезубые вилы и такие же щербатые грабли.
В амбаре, прикрытые рваной рогожей из сантика, обнаружил два мешка с овсом. Они сразу вызвали подозрение — все забрали, а их постеснялись в телегу забросить? Ну-ну. Отношение к остальному корму тоже пересмотрел. Хоть и рассказывал мастер Проспер о невозможности отравить тирков, но из всякого правила имелись исключения. В большом ларе примерно полведра рассыпанной по углам пшеницы, немного скомковавшейся муки в другом — гораздо меньшего размера, а в третьем — с десяток пригоршней гороха. И все.
Под навесами множество ломанного деревянного инструмента часто непонятного назначения, полусгнившие доски, с десяток рассохшихся бочек без металлических обручей.
Повсюду следы отнюдь не скорого переезда.
В лодочном сарае какой-то мусор, в обычных — кучи неубранного навоза. Судя по помету и стойлам, клеткам и клетям, здесь обитала пара коров, лошадь, с пяток баранов, четыре свиньи, кролики. Неплохо. Было.
В птичнике — дерьмо и перья. А ведь жили куры, гуси, утки.
В большом дровянике, если все собрать и выковырять из земли, то можно было набрать несколько охапок поленьев, какие побрезговали забирать, стружка, щепки и вкопанные козлы для распила бревен.
В доме остались четкие следы от стоявших многие годы на одних и тех же местах сундуков, шкафов и другой мебели, как и ковров и шкур на стенах. Имелись и никуда негодные предметы интерьера, или, например, двуспальная кровать, собранная явно на месте, какую невозможно было вытащить через дверной проем, не разломав.
На берегу, который не превышал в длину ста шагов и упирался в высокий каменный забор семьи младшей ветви рода Орлов, кучи мусора, немного чесменки и брюхожора, а еще валялся остов лодки.
Ради интереса прогулялся, но ничего не нашел, даже кусочка дрянного янтаря. Учитывая время, прошедшее с момента отправки в царство Мары соседа, то процентов семьдесят — здесь незаконно сбором даров моря занимались соседи. Вон и неприметная дверца в стене имелась.
Усмехнулся сам себе. Если все так пойдет и дальше, то имущество мага могло оказаться таким же — поеденные мышами три книжки. Почему три? Да, черт его знает, так подумалось. А еще, разбитые реторты, ржавые доспехи и пара мечей. С другой стороны, клевец показал себя достойно, два жеребца со сбруей мои, плюс кинжал, какой вернут жрецы, и ожерелье непонятной стоимости. Я вооружен и экипирован на зависть любому барону из метрополии или столицы. Поэтому нам ли быть в печали?