На большой продавленной кровати, которая представляла собой единственную настоящую мебель, словно сгрудившиеся на импровизированном плоту выжившие после кораблекрушения, сидели молодая женщина и два маленьких мальчика, которых она прижимала к себе. Одежда на всех троих была разорвана или разрезана, и теперь только крепкие объятия женщины удерживали остатки на их бледной плоти. Старшему мальчику на вид было лет десять-одиннадцать, младшему – шесть-семь. На их лицах и телах виднелись отметины, наливающиеся синевой. Глаза женщины были плотно закрыты, распухшая щека рассечена от удара – скорее всего концом ремня с пряжкой или, может быть, всего лишь тыльной стороной руки, унизанной кольцами. Ее губы двигались в какой-то безмолвной молитве, но единственным звуком, который она издавала, был протяжный вой, и она раскачивалась в такт ему, взад и вперед, взад и вперед, на пару дюймов в каждую сторону.
Критлин сидел рядом с дверным проемом – судя по виду, он просто прислонился к каменной стене и сползал, пока не достиг земляного пола. Он был менее чем в четырех футах от жены и сыновей, но смотрел на родных так, словно они только что отплыли с пристани без него. Его левая рука, упираясь локтем в полусогнутое колено, беспомощным жестом тянулась к ним, безвольная и безжизненная.
Арчет, сглотнув, шагнула в комнату. Присела рядом с Критлином, попыталась вложить в его оцепенелые пальцы кошель.
– Вот. Возьми.
Он едва на нее взглянул.
– Возьми… послушай, это… да возьми же его, мать твою!
Кошелек продержался в его руке какую-то долю секунды, потом от собственной тяжести выпал из ослабевшей хватки и шлепнулся на земляной пол.
Внутри приглушенно звякнуло имперское серебро.
«Привет от Императора Всех Земель».
Она встала и попятилась.
Промчалась через комнату, в которой пытали хозяина дома, словно подгоняемая набирающим силу ветром. Рывком распахнула дверь и вышла на окутанную плотными вечерними сумерками улицу.
Где ей в горло сразу же уперлось острие меча.
Глава седьмая
Рингил проснулся от грохота волн и холодного грубого прикосновения влажного песка к щеке. Резкий серый свет терзал веки, пока он их не разомкнул. Моргнул, поднял голову и увидел глаза на стебельках, наблюдающие за ним с расстояния меньше фута.
Вздрогнул, а потом затрясся от холода.
Кое-как сел, и краб поспешил прочь. Теперь было видно, что животное ненамного больше его ладони. Оно отыскало норку в песке в некотором отдалении и застыло, наполовину в ней спрятавшись, все еще наблюдая за ним. Рингил сидел и смотрел на него, пытаясь собраться с мыслями.
По пути вдоль изгиба пляжа, вдали от костра, она поведала ему Истину, лежащую в основе Всего, а потом он ее позабыл.
Или, вернее, он ее роняет, ему не хватает силы ее удержать – Истина, как выясняется, штука тонкая, невыразимая. Она не помещается в его голове, как ветер не помещается в шлеме. Она вываливается, падает наружу, в точности как на рынке с чересчур высокой горы фруктов скатывается на землю и портится от ударов товар. Рингилу, без пяти минут колдуну-военачальнику, остается лишь суетиться вокруг в бесплодных попытках собрать куски, что рассыпались и катятся прочь.
Он яростно потер лицо и лоб обеими руками, но все исчезло, стерлось, оставив в воспоминаниях лишь пятно в форме Истины и смутное ощущение песка в голове.
А прочее вскоре вернулось чередой кричаще безвкусных обломков, немногочисленных фрагментов случившегося, похожих на грязные осколки посуды с какого-то роскошного пиршества, куда он заявился, но был выставлен за дверь ввиду недостаточно благородного происхождения.
– Они направляли тебя, как только могли, – говорит она ему. – Даковаш и Квелгриш, жонглируя вдвоем мириадами факторов, время от времени пользуясь посторонней помощью – Хойрана и моей. Они, скажем так, тебя представили. Позаимствовали обрывки мифов степных кочевников, на их основе подготовили перестановку и полный разворот прямо за гранью смертной тени. Твоя дань Темным вратам уплачена. Но в конечном итоге мы, Темный Двор, можем лишь просить о таком переходе. Стерегущие Книгу дают разрешение или запрещают. И даже разрешение как таковое может быть ограниченным, неполным, подлежащим изменению.