— Дело было не в разговоре, а в том, что я хотел, чтобы меня видели, когда я прихожу сюда так поздно вечером. Никто не поверит, что у нас есть отношения, если нас не увидят вместе в вечерние часы.
— Тогда ты причиняешь себе ненужную боль. Никто не будет знать и интересоваться, что ты здесь.
— Могу гарантировать, что будут. Ночной консьерж передаст сплетни утреннему консьержу, который выложит эту информацию, а также время моего прихода и ухода. К одиннадцати часам утра, и это при самом скромном раскладе, большинство жителей этой высотки тоже будут в курсе, причем некоторые из них — друзья и деловые знакомые ваших родственников.
— Вы шутите? Она скептически посмотрела на него.
— Нет. К полудню я ожидаю звонка от Джорджа или Амелии, чтобы узнать о предстоящем уик — энде, который на самом деле будет заключаться в том, чтобы проверить, правдивы ли сплетни, которые они слышали. Я подтвержу, что мы встречаемся, а затем спрошу, могу ли я пригласить Вас на их вечеринку в эти выходные. До вечеринки осталось четыре дня, а это значит, что я буду здесь каждую ночь в течение разного времени.
— Каждую ночь?
— Да, если мы хотим, чтобы наши притворные отношения были правдоподобными.
— Отлично. Тогда ты можешь приходить раньше? Я предпочитаю ложиться спать в девять тридцать.
— Обычно я работаю до десяти. Многие проекты, в которых я участвую, находятся в странах с разными часовыми поясами.
— Тогда, похоже, у меня нет выбора.
— Я тоже не в восторге от этого, но не думаю, что неудобства на пару недель нас убьют.
Ослабление боли в черепе заставило его отклеить пластырь со лба. Он выглядел как пластырь огромных размеров.
— Как это я никогда о них не слышал? Покажи мне упаковку, и я попрошу Лукаса заказать мне пару ящиков. Устроившись на мягком диване, Десмонд снова начал дремать.
— Пару ящиков? У вас так часто бывают мигрени?
— Пару раз в неделю
, —
пробормотал он.
— Тогда вам следует обратиться к врачу, — предложила она.
— У меня есть лекарства от них, но они меня вырубают, поэтому я их не принимаю.
— Вы предпочитаете страдать, чем спать несколько часов?
— Да, я должен быть на связи, днем или ночью, чтобы принимать решения. Я не смогу этого сделать, если буду слишком вялым или не проснусь.
Он был доступен не только организациям, которым предоставлял бизнес—инициативы, но и многочисленным благотворительным организациям — обязанности, которые появились в связи с принятием AWR. Хотя это были его филантропические обязательства, они не шли ни в какое сравнение с тем, что он был королем Квинс — Сити.
Этот тщательно охраняемый секрет был известен лишь немногим. Те, кто узнавал о его причастности к преступной деятельности в Квинс — Сити и о его положении в преступном мире, понимали, что это им во вред, когда было уже слишком поздно от него спасаться.
Он родился в той жизни, которой управлял. Его мать была двадцатидолларовой проституткой, которая, как оказалось, залетела от него. Как ему удалось выжить в первые три года жизни, он так и не смог понять. Десмонд считал, что она пыталась быть хорошей матерью, не имея навыков и образования, но когда это стало слишком тяжело, она вернулась к тому же образу жизни, который вела до его рождения.
Самые ранние воспоминания о том, как его оставили одного в крошечной однокомнатной квартире, и он рылся в шкафах в поисках еды. Он не сомневался, что умер бы от голода, если бы не соседский ребенок, который увидел его бродящим по малообеспеченному жилому комплексу и привел в свою квартиру. У Джагера не было ничего сверх того, что он имел, но ему повезло: умудренная жизнью мать проявила достаточно сострадания, чтобы прокормить двух своих детей. После этого Джагер приходил за ним, когда тот уходил играть, потом забирал его к себе, чтобы поесть, а затем приводил домой.
Джагер был всего на пару лет старше его, но обладал хитрым умом, превосходящим его возраст. Он научил его всему, что нужно было знать, чтобы выжить в мире, в котором они родились. Когда мать Джагера чуть не зарезал сутенер, ему пришлось не только кормить мать, младшую сестру и себя, но и Десмонда.
Своей жизнью Десмонд был обязан Джагеру. Он держал его рядом с собой, не позволяя втянуть в банды, контролировавшие город. Они научились прокладывать себе путь самостоятельно, объединившись в группы и пробиваясь вверх по кишащим преступностью улицам, доставляя наркотики от мелких толкачей к более крупным. Затем, повзрослев, они переходили от небольших партий к все более крупным.
Продвижение по служебной лестнице не обошлось без последствий. Им приходилось становиться такими же кровожадными, как и те, кто пытался отнять у них то, что им принадлежало. Не было ни дня, ни ночи, когда им не приходилось бы сражаться, чтобы прожить еще один день. Единственное, что объединяло их с Джагером, — это жестокое стремление жить любой ценой. Их стали бояться, и те, кто был слабее их, стали приходить к ним за защитой. Когда проститутки стали умолять Джагера и его о защите, они действительно предложили им безопасность, получая меньший процент от прибыли, чем их нынешние сутенеры, и без побоев и жестокого рабства, которые им приходилось терпеть.