Зверь поднимается на подрагивающих лапах, повернув голову на шум. Жуткие провалы пустых глазниц устремляют невидящий взгляд на то место, где я пытаюсь принять вертикальное положение, сжимая скользкими пальцами левой руки топорище. Все таки с направлением удалось не ошибиться и рукоять я нашарил практически сразу. Хоть в чем-то повезло.
Зверь ранен, но по прежнему опасен. Решение - добить, пока есть силы. Потеря крови слишком большая - мои раны опаснее, возможно, задета артерия. Времени практически нет. Нужна помощь. Делаю шаг, занося оружие над головой. Волк не двигается, лишь мохнатые уши подрагивают на лобастой башке. Свист рассекаемого воздуха. Удар! Лезвие до половины погружается в череп между дернувшимися в последний раз ушами.
Нужно остановить кровотечение, пока я не умер. Развязать пояс одной рукой вышло далеко не с первой попытки, дрожащие пальцы все время норовят соскользнуть с узла. Обмотав веревку, ранее подвязывающую остатки рубахи, начинаю затягивать импровизированный жгут выше вырванных кусков мяса болтающихся на паре оставшихся волокон и лоскутах кожи, практически у плечевого сустава, вращая подобранный обломок ветки, шипя от боли. Наконец-то кровь перестала вытекать, а холод мыслей боевого режима постепенно покидает разум. Давно я этого не ощущал, давно не действовал подобно машине. Думал, что состояние аффекта, посещавшее меня практически каждый бой, когда угроза гибели превышала мою способность адекватно воспринимать окружающую реальность войны, больше не вернется. Зрение и слух потеряли свою неестественную остроту, а резкие толчки боли снизились до вполне приемлемого уровня. Ограничение болевых ощущений наконец-то начало работать как положено. Из инвентаря появился пирог, который я, усевшись прямо на окровавленную землю, все равно грязнее я уже не стану, начинаю поглощать.
Дав команду на открытие интерфейса, принимаюсь за изучение своего состояния. Здоровье опустилось в красную зону, оставив жалкий огрызок в пятерку хитпоинтов, теряющий каждые две минуты еще по единице из-за кровотечения, если верить описанию под значком дебафа. Странно, вроде бы кровь я остановил жгутом. Ага, раны на груди, на них жгут не наложить и с одной рукой не перевязать, даже, если бы я смог разорвать остатки рубахи на бинты, так что можно лишь компенсировать потери регенерацией от постоянно поглощаемой пищи. Приемлемо. Критическое повреждение правой руки, пожевала эта зверюга мою конечность весьма качественно, здесь только целитель может помочь и явно не уровня Мико. Мико! Черт, я тут сижу, наслаждаюсь прелестью бытия, а что с девчонкой не знаю. Потом буду разбираться со своими ранениями и сообщениями системы, моргающими красным конвертиком. Регенерация заработала, восстанавливая по три единицы здоровья в минуту, компенсирующие эффект от кровотечения пока действует эффект пищи, так что вперед, на поиски.
«Наблюдательность» подсветила мне следы девочки, указав направление, полезный навык, хотя она так ломилась через лес, что путь продвижения видно и безо всяких системных подсказок. После десятка минут движения медленным шагом (при попытке ускориться, кровотечение так и норовило резко усилиться, нивелируя эффект от регенерации, угрожающе приближая полоску здоровья к краю, за которым меня ожидает перерождение, чего хотелось бы избежать), на мое лицо набежала хмурая тень. Следы, шедшие до этого момента в правильном направлении, начали постепенно забирать к югу, еще через двадцать минут, я, следуя по пути, который пробежала девчонка, двигался уже в противоположную от реки сторону, все более углубляясь в темный лес. Вот чем она слушала, когда я рассказывал про то, как выдержать правильное направление, ориентируясь по приметам. Если она попалась какому-нибудь хищнику, а встреча с ними в глубине леса более чем реальна, выпорю сразу после ее возрождения, не взирая на всю ее панику и щенячьи глазки.
Более получаса мне пришлось идти ,следуя по петляющим следам, периодически добавляя в топку желудка очередной пирог, когда эффект регенерации спадал. Здоровье поднялось до вершины желтой зоны и больше не росло, сказывался дебаф от критического повреждения и постоянного кровотечения, что не позволяло мне ускорить шаг. Лишь бы на запах крови, что отмечала мой путь, густыми каплями срываясь на листья и редкую траву, не подтянулось никого заинтересованного в неожиданном обеде. Наконец, след девочки вывел меня на, неожиданно светлую, поляну, покрытую играющей в солнечных лучах оттенками изумруда травой, то тут то там вздымающейся небольшими холмиками с редкими молодыми деревцами, зарослями кустов терновника, хаотично разбросанными, довольно крупными, белыми камнями, и оборвался у края темного провала в земле. Похоже, что здесь почву подмыло водой, или была нора какого-то крупного зверя, в любом случае, тонкий слой земли не выдержал мизерного веса девочки и она, по видимому, провалилась вниз.