Кто были первые преподаватели этих школ? Пожалуй, во всей Франкской империи не нашлось бы и десятка по-настоящему грамотных людей. Поэтому Карл постарался привлечь к своему двору преподавателей из других стран — из Италии, Англии и даже Испании.
В истории осталось имя англичанина Алкуина. Алкуин родился в Йорке, в Англии, приблизительно тогда, когда Карл Мартелл выгнал мавров из своего государства. Школа в Йорке — далекое подобие сегодняшних университетов — стала самой знаменитой на Западе. В 778 году Алкуин возглавил школу. В 781 году, в Риме, он встречается с Карлом Великим. Известность Алкуина и его научная репутация были столь велики, что Карл пригласил его в Ахен. Алкуин принял приглашение и основал школу при дворе императора франков.
Карлу так понравилась идея образования, что он и сам решил учиться, причем заставил посещать школу членов своей семьи и придворных. Для того чтобы школьники не чувствовали разницы в своем положении — ведь за одной партой с ними могли оказаться и император, и первый министр, — Карл придумал называть друг друга вымышленными именами, например, себя он называл Давид. И хотя придворные и члены королевской семьи находили учение чрезвычайно скучным занятием, вряд ли кто из них осмелился перечить императору.
Карл Великий прекрасно знал латынь и древнегреческий, но не более того. Поэтому, когда его секретарь, франк по имени Эйнхард, писал краткую биографию Карла Великого, он с большим удовлетворением отмечает его успехи в школе.
«Он освоил искусство вычисления при помощи цифр», — пишет Эйнхард. Это означало, что мудрый император выучился математике на уровне третьего класса. Конечно, в те времена, когда для счета пользовались римскими цифрами, считать на уровне третьего класса было не так просто, как нам сегодня представляется.
Еще Карл научился кое-как читать и отчаянно пытался научиться писать. Но это ему так и не удалось, несмотря на все усилия. Эйнхард пишет о том, что Карл даже в постель брал с собой таблички с буквами, по которым учился писать. Император клал их под подушку. Рано утром или посреди ночи, если вдруг просыпался, король вынимал свои таблички и упорно учился писать. Но это было очень трудное занятие для его больших, грубых солдатских рук, поэтому больших успехов Карл не добился.
Это время, когда император учился писать и читать, улучшал судебную и административную систему в государстве, называют «Каролингское Возрождение». Потому что тот слабый лучик света, который зажегся в Ахене, должен был, как надеялся император, осветить всю империю.
Карл отказался от стиля письма, принятого при Меровингах, потому что он был таким не разборчивым, что записи того времени читались с трудом. Более того, Карл предложил новую систему письма при помощи маленьких букв — так называемый Каролингский минускул. Буквы занимали меньше места, теперь на куске пергамента, очень дорогого материала, можно было написать намного больше слов. Маленькие буквы оказались такими удобными, что, несмотря на их размер, читать рукописи оказалось намного удобнее. Шесть столетий спустя эти буквы вдохновили первых печатников на создание типографских литер, а те, в свою очередь, послужили прообразом строчных букв, которые и по сей день используются в западных языках. Римляне на письме применяли только заглавные буквы[24].
Алкуин стал не только учителем Карла, но и его советником. Именно Алкуин удержал Карла от поспешного ответа папе Льву I, когда тот просил о помощи. Не получив ответа, папа вынужден был лично явиться к королю франков за помощью, о чем мы уже писали. Именно Алкуин убедил Карла отказаться от насильственного обращения саксов в христианство и изменить свое отношение к ним.
Однако ни Карл, ни его современники еще не были готовы к тому, чтобы принять настолько либеральные взгляды.
Если бы придворные Карла жаждали просвещения так же, как их император и Алкуин, свет, зажженный в Ахене, мог разлиться по всей Европе и гореть еще два столетия.
Но этому не суждено было случиться. Потому что после смерти Карла Великого началась череда междоусобных войн, одно нашествие варваров сменяло другое, и свет просвещения сначала распался на отдельные слабые огоньки, а потом начал гаснуть.
Но до конца не погас. Труды Алкуина не пропали даром. В Европе постепенно стали чтить ученых людей и образование.