— Ты глянь! Какой красавчик! Сашка, посмотри! Он на тебя смотрит.
Сашка подняла голову: к ней между столов пробирался Рено. Он махнул ей рукой и повернул назад.
— Сашка, кто это? Познакомь! — теребила ее Лена.
Не обращая внимания на ее шепот, Сашка кинулась следом за Рено. Она шла радостная: он пришел, он пришел! В душе у нее все пело, но в коридоре, увидев его лицо, перестала улыбаться.
— Что случилось?
— Антон погиб.
— Как?!
— Он не справился с управлением, врезался в столб. Сразу насмерть, — Рено направился к лестнице.
— Нет… нет, — Сашка закрыла лицо руками и медленно опустилась на пол.
Разрыдалась, стоя на коленях. Рено кинулся к ней, поднял:
— Ну, ты что… Не надо так…
— Когда?
— Вчера… — он не сказал, что произошло это сразу после их встречи в общежитии, понял, что она будет винить себя. — Ты правильно сделала, что не прогнала его… Клавдия Сергеевна не знает, что мы были у тебя, я не стал ей говорить… Думаю, лучше ей не знать о ссоре.
Сашка закрыла лицо руками и разрыдалась еще отчаянней… На них оглядывались.
— Ну перестань! Вставай, пошли.
Она поднялась, шла, никого не замечая, лицо ее сразу покраснело от слез. Рено не ожидал, что она так будет горевать.
Увидев Сашку, Клавдия Сергеевна расплакалась, обняла ее.
— Антоша любил тебя… хотя он и вернулся к Ире.
Сашка не могла говорить, голос прерывался рыданиями. Клавдия Сергеевна была тронута искренним горем девушки, даже простила ей все то, за что не любила прежде.
У гроба, увидев белое лицо Антона, Сашка вдруг стала падать, на пару минут потеряла сознание. Рено подхватил ее, она очнулась.
— Ой, ей нельзя, наверно, подходить к гробу… — сказал он Клавдии Сергеевне.
— Почему?
Поколебавшись, он все же шепнул ей:
— Саша беременна, — и вздохнув, совсем не желая этого говорить, все же добавил: — от Антона.
— Боже… Саша, правда?!
— Да…
Клавдия Сергеевна обняла ее, и они вновь расплакались.
После похорон Рено, взяв Сашку за руку, повел было к машине, но она выдернула руку и подошла к Клавдии Сергеевне. Сашка действовала не задумываясь: она видела, как плохо матери Антона, и решила побыть с нею какое-то время. Но Рено воспринял этот жест по-другому. Он сразу связал воедино последний поцелуй в общежитии, ее безутешные рыдания, обморок на похоронах и то, что сейчас она предпочла остаться с Клавдией Сергеевной, и сделал вывод: «Она точно любит Антона, даже мертвого, а я ей не нужен».
Он не появлялся несколько дней, измучился совсем, потом подумал: Антона нет, значит, его долг помочь Сашке, если только ей нужна его помощь. И поехал к ней. Он поднялся в комнату. Сашка была одна. За эти дни она ужасно подурнела: от горя и жалости к Клавдии Сергеевне. И от того что Рено к ней не приезжает… Он не появлялся, надеяться ей не на что… Услышав стук, Сашка равнодушно подошла к двери, видеть никого не хотелось. Распахнула дверь и замерла, не в силах двинуться. Рено поздоровался, она лишь молча кивнула. Они так и стояли в дверях, глядя друг другу в глаза.
— Я зашел узнать, тебе что-нибудь нужно?
— Тебя… — Сашка потом не могла вспомнить, сказала она это вслух или только подумала, в этот миг Рено, словно невзначай, взял ее за руку, и Сашку как магнитом притянуло к нему. Она оказалась в его объятиях и больше ничего вокруг не видела, прильнула к нему и закрыла глаза, подставляя лицо его поцелуям. Даже не заметила, когда Рено успел закрыть дверь, он вроде и не отрывался от нее: целовал и целовал ее губы, бледное лицо, глаза.
— Ты меня любишь? Любишь? — спрашивала она.
— Ты еще спрашиваешь?! Ты моя жизнь, я не могу без тебя.
— Это ты моя жизнь. Как я тебя ждала! — лихорадочно шептала Сашка и сама целовала его.
Старая общежитская кровать только тихонько вздохнула под тяжестью двух тел, неистово ласкавших друг друга, но она ко всему уже относилась философски, старалась только, чтобы ее пружины постанывали не слишком громко, не мешали этим двоим, и изо всех сил делала вид, что она не продавленная односпалка, а роскошное, незабываемое ложе любви. И ей удалось: они бы сейчас поклялись в этом, более того, над ними сейчас был не потолок с облупившейся побелкой, а высокое звездное небо, и боги улыбались им как единственным на Земле Адаму и Еве. Кровать и не такую страсть видела, но эти тоже были очень убедительны, главное, очень уж слаженно все у них выходило, как говорится, на одном дыхании. Потом они лежали, тесно прижавшись, глядя глаза в глаза… Оба были уверены, что никогда и никого больше не будут так любить, как они любят сейчас.