— Вы забываете о себе, сэр, — пробормотала я. — Я не имею в виду наследство или состояние, я имею в виду то, что один человек может значить для другого. Отдать близкому человеку часть себя — это и есть наследство. Я всегда считала, что один человек может подарить другому всю радость жизни или, наоборот, превратить ее в ад.
Он очень странно посмотрел на меня.
— А что бы вы сделали на моем месте, мисс Гэби?
— Любила бы. Я бы отдала всю себя тем, кого я люблю.
Последовала пауза. Он не сводил с меня глаз.
— Вы уникальны, мисс Гэби, — сказал он задумчиво.
— Ваш сын любит вас и нуждается в вашей любви, сэр. Несмотря на то, как вы к этому относитесь, ваша жизнь его очень касается. Он несчастлив, потому что чувствует ваше безразличие.
Одно упоминание о Пити заставило его насторожиться, и то чувство, которое, было, возникло между нами, пропало.
— Что, по-вашему, я должен сделать для своего сына? — спросил он коротко.
— Знаете, сэр, мне кажется, ему не хватает материнской заботы и внимания. Так же сильно, как ему не хватает вашего участия.
— И вы считаете, что и я тоже испытываю острую необходимость в жене?
— Прошу вас, сэр, я не собиралась злить вас.
— Я спросил вас, считаете ли вы, что мне нужна жена.
Я поняла, что он твердо вознамерился получить ответ, и сказала ему прямо то, что думала.
— Я бы сказала, сэр, это бы вам не помешало, даже наоборот.
Неожиданно он посмотрел на меня совершенно беззлобно, немного удивленный, что я с ним так говорю. Меня это тоже удивило, я не собиралась говорить так уверенно.
— Вам кто-нибудь когда-нибудь говорил, мисс Гэби, что вы иногда можете быть несколько дерзкой?
— Не однажды. Я всегда говорю то, что считаю правильным. А кто обманывает друг друга — друзья или враги?
Он поднял темную бровь.
— А мы — друзья.
Я не знала, как это воспринимать, у меня сложилось впечатление, что я только зря разозлила его. Я решила не забывать о своих подозрениях.
— Когда-то я надеялась, что мы ими станем, но теперь сомневаюсь, что это когда-нибудь произойдет, сэр, — сказала я как можно более заносчиво.
Он прищурился, потом вдруг линия его губ смягчилась, и он тихо засмеялся.
— Думаю, вы не правы, мисс Гэби. Я был дураком, но не полным же идиотом.
Он не пояснил своих слов, и я вот так сидела, жалея, что вообще согласилась на эту прогулку. Я пыталась придумать, как вернуть разговор к Пити. Вдруг он протянул руку и дотронулся до моей. Нежно, как будто скрепляя обещание. Я не осмелилась поднять глаз. Через минуту мы собрались и поскакали к дому. Пити был окончательно забыт.
В саду стояла Коррин, просто очаровательная в зеленом платье и с полной охапкой только что срезанных роз. Она помахала нам рукой, и особенно долгим взглядом посмотрела на меня. Неужели по мне так было видно, что творилось у меня внутри? Я тешила себя надеждой, что нет. Я миновала миссис Беатрис; она неодобрительно взглянула на меня, и уголки ее губ опустились.
Не сказав ни слова, я пошла наверх, зная, что она смотрит мне вслед.
Я переоделась в темно-коричневое платье, нашла Пити и начала читать ему Дэвида Копперфильда, пока не прозвучал гонг к ужину.
— Как чудесно вы сегодня выглядите, мисс Гэби, — хитро улыбнулась Коррин, входя в столовую. — Это, случайно, не сегодняшняя прогулка повлияла?
— Слишком много солнца, — сказала я, радуясь появлению мистера Эмиля, который тут же завладел ее вниманием. Но потом я еще не раз замечала ее внимательный взгляд на себе.
ГЛАВА 8
За ужином говорили в основном о «комитете бдительности» — недавно созданной организации но борьбе с растущим насилием. Это была чисто мужская тема, о которой я практически ничего не знала. Миссис Мария и Коррин обсуждали новый туалет, только что вошедший в моду в Сан-Франциско.
— Это мисс Коун, я уверена. Она всегда во всем первая, — объясняла Коррин. — Черная атласная юбка, по крайней мере, вот такая короткая, — она показала рукой, — с красными атласными панталонами и чудесная креповая шаль. А на голове — шелковая шляпка без полей. Она великолепно выглядела!
Миссис Мария заинтересованно улыбнулась.
— Нужно достать выкройку.
— Было бы куда его надевать, — Коррин дотронулась до рукава мужа. — Эмиль, может, мы могли бы куда-нибудь съездить?
— Ну, Кори, как же я сейчас могу уехать? Она разочарованно надула губки.