Фанни втолкнула детей в комнату и резко сказала:
— Дора, вам бы понравилось, если бы так уставились на вас? Идите сейчас же на кухню и попросите Кук приготовить хлеба и молока. Ханна, вы приготовили постель в соседней комнате?
Ханна с удивлением посмотрела на нее.
— Для вас, мисс Фанни? Но она даже не проветрена. Эту комнату не использовали после праздничного вечера в ноябре прошлого года. В ней все отсырело.
— Делайте то, что я прошу вас, Ханна. Можете положить в постель грелку.
Ханна медленно кивнула. Она понизила свой голос.
— Я понимаю, мисс Фанни. Вы не доверяете этой китаянке. — Ханна отказывалась называть ее заморским именем.
— Только потому, что она тоже может нервничать в чужом доме.
— Но ведь мы все наверху, мисс Фанни. Только чуть выше.
— И кто из вас проснется, если ребенок заплачет? — скептически спросила Фанни. — Кроме того, Дора боится собственной тени, так же как и Лиззи, а Кук скажет, что это не ее дело, так что никто не поможет китаянке. Не так ли?
— Мисс Фанни, вы говорите такие вещи…
— Кроме того, я хочу быть около детей. Завтра же все мои вещи будут перенесены сюда.
— И вы хотите быть здесь постоянно, мисс Фанни?
— Постоянно.
Ханна смотрела на Фанни своими усталыми старческими глазами. Фанни заметила:
— Я знаю, что вы собираетесь сказать, Ханна. Начните с плохой привычки, и она останется навсегда.
— Нет, не это, мисс Фанни. Я хотела сказать, благослови господь ваше доброе сердце.
В другой комнате дети оживленно болтали, но когда вошла Фанни, они замолкли, как испуганные птицы. Тем не менее их лица и руки были вымыты, они были одеты в ночные рубашки и готовы лечь в постель. Очевидно, когда на нее не были направлены чужие глаза, Чинг Мей работала быстро и эффективно. Она даже открыла один из чемоданов, чтобы достать детскую ночную одежду. Теперь она снова стояла в знакомой скромной позе, со сложенными руками и опущенными глазами.
— Великолепно, Чинг Мей, — сказала Фанни. — Как быстро все у вас получается. Дора принесет хлеб и молоко. Попытайтесь уговорить детей поесть.
Китаянка поклонилась. Фанни озабоченно спросила:
— Насколько хорошо вы понимаете по-английски? Ведь вы должны были говорить на английском в доме моего кузена Оливера в Шанхае.
Чинг Мей молча смотрела.
— Она не говорит? — обратилась Фанни к Нолли.
— Не очень, — ответила Нолли. — Она только начинала учить, когда…когда… — Она сжала губы вместе, чтобы они не дрожали. — Когда мы уехали, — глухо закончила она. — После этого мы говорили только по-китайски.
— Разговоров по-китайски больше не будет, — твердо сказала Фаппи. — Это всем понятно?
Чинг Мей снова поклонилась.
— Буду осень плобовать, мисси.
Фанни почувствовала комок в горле. Если кому-нибудь нужен был урок самопожертвования и лояльности, то все это было в этой незнакомой женщине с ее печальным морщинистым лицом и невыразительными глазами. Завтра она должна будет сказать дяде Эдгару о словах Адама Марша. Когда дети будут устроены, нужно будет найти какой-то способ отправить Чинг Мей обратно на родину. Нельзя позволить ей умереть от тоски по дому.
Мысль об Адаме Марше вызвала прилив тепла в сердце Фанни. Внезапно ей захотелось побыть одной, чтобы подумать и помечтать. Она быстро поцеловала детей.
— Это ваша постель, Чинг Мей, — сказала она, показывая на узкую кровать, поставленную в ногах у детей, и была вознаграждена неожиданным смехом Чинг Мей, означавшим, что она поняла. Но Чинг Мей показала жестом, что предпочитает спать на полу.
Фанни кивнула.
— Делайте, как хотите. Я буду в комнате рядом, если потребуюсь вам ночью.
— Мы не малыши, чтобы тревожить людей ночью, — сказала Нолли.
Фанни встретила ее обидчивый взгляд.
— Я и не думала, что вы малыши. Такая путешествующая молодая леди, как ты, не может оставаться ребенком. На самом деле я удивлена, что ты до сих нор не нашла себе мужа.
Нолли снова сжала губы вместе, на этот раз чтобы с трудом удержаться от смеха. Ее волосы были заплетены в косички. Фанни заметила, что она прятала под одеялом куклу, так как теперь были видны ее румяное китайское лицо и черные волосы. В конце концов, она была только ребенком. Слава богу, ведь ее преждевременное развитие могло вызвать тревогу.
Только ребенок… ибо ночью холодные пальцы коснулись лица Фанни.
— Кузина Фанни! Кузина Фанни! Маркус испугался. Фанни встала, нащупала свечу около кровати. Она быстро чиркнула спичкой, и слабый свет показал ей фигуру Нолли в ночной рубашке. Она сжимала китайскую куклу в ярком красном кимоно, а ее глаза были расширены.