По-хорошему, оставался еще Ремус Люпин, самый замечательный крестный на всем свете, которого Гарри со вчерашнего вечера в глаза не видел. И мало ли что с ним могло случиться во время сражения с Пожирателями и всей неразберихи после.
К кому, в результате, идти? Чтобы еще этот «кто-то» с серединки на половинку был в курсе всех дел.
А еще хорошо бы палочку себе вернут и вообще прикинуть, что теперь делать.
…В сухом остатке по всем статьям подходил только Дамблдор. Нет, ему-то наверняка и так есть чем заняться и без проведения бесед о вечном, но зато Гарри — нечем.
К тому же, местоположение поттеровских трупных останков и волшебной палочки — ее в первую очередь! — наверняка пересекается в координатной плоскости с директорским кабинетом. Просто по закону подлости.
Так что хочется того или нет, но все дороги сегодня ведут именно туда. И часть оставшегося на решение вопросов жизни и смерти времени все-таки придется потратить.
Может быть, даже с пользой. Если из Дамблдора удастся вытянуть что-нибудь существенное.
На счастье Поттера, не особенно этому счастью-то радовавшемуся, авроры свой пост у дверей Больничного Крыла оставили. И возмущаться нарушением режима, комендантского часа, предписаний мадам Помфри и всего прочего было некому.
А то потом можно было бы отговориться, что, мол, добросовестные стражи магического порядка легли костьми и не пустили…
В Зале Лестниц Гарри тоже никто с распростертыми объятиями не ждал. И даже с «Авадой Кедаврой» не караулил.
Там вообще никого не было — и где хваленые аврорские посты через каждые сто шагов? Где дежурные? — только портреты тихо переговаривались. В воздухе танцевала пыль, золотилась в солнечных лучах из редких окон и в огне факелов. Поскрипывал — казалось бы, магический же — механизм движущихся лестниц.
Хогвартс как вымер. Или просто основная живая масса магов предпочла сгруппироваться на нижних этажах и на улице. Стадный инстинкт, вера в то, что если собьются одной кучей, это их спасет, случись что.
С другой стороны надо учитывать, что с окончания битвы на квиддичном поле прошло часов шесть от силы, и работы сейчас хватает. Разобрать завалы, опознать погибших. Естественно, нет времени разбредаться по углам.
А ведь и Дамблдора-то в кабинете может и не быть — кому как не директору разруливать все эти сложности?
Поттер, обрадованный пришедшей в голову мыслью, вниз по лестницам летел, как на крыльях. Даром, что в пижаме — все равно никто не видит.
Вот заявится он к директору, а там и нет никого. Палочку схватил, нашел, что на плечи поверх пижамной куртки накинуть — и свободен. Благодать!
Больно уж не хочется все эти разговоры вести. Даже если позарез нужно. Двойственная ситуация такая.
Горгулья, сторожившая проход к винтовой лестнице в кабинет, повела себя на редкость благоразумно: при виде Гарри сразу откатила свой постамент и спряталась в каменной нише.
Такая услужливость выглядела очень подозрительно. Может, конечно, горгулья просто была не в настроении после массового уничтожения сородичей. Их, наверное, еще не успели восстановить и оживить после битвы. А, может быть, проблема была не в том.
Тишина на лестнице тоже настораживала — не будь Дамблдор у себя, Поттера пропустили бы только с боем и под угрозой потери своей каменной головы. Либо директор заглушающие чары наложил, и в кабинете сейчас проходит обсуждение очень важных и серьезных вещей, либо заперся отдохнуть от суровой и неприятной реальности. Его-то наверняка уже до ручки довести успели.
Варианты возможны разные, но ни один ничего хорошего не сулил.
Гарри, успевший уже накрутить себя как следует и занервничать, постучавшись, открыл дверь. И тут же был вынужден пригнуться, чтобы не схлопотать по лбу вылетевшей из кабинета со свистом золотой статуэткой грифона.
Фицджеральд Сорвин и Альбус Дамблдором стояли друг напротив друга, вздев волшебные палочки, и готовились, похоже, перейти от словесных баталий — к магическим. Вокруг летали, левитированные в воздух концентрированным магическим полем, мелкие предметы, начиная от перьев и книг, заканчивая массивными магическими глобусами.
Фоукса нигде видно не было.