И не говорил мне, что любит меня.
Но я тоже его не люблю, так что, может быть, это справедливо.
Чёрная жидкость наполняет раковину, смываясь в канализацию, и я смотрю на неё, пока она не становится прозрачной. Я вижу пряди своих волос, и они больше не рыжие. Они чёрные. Папа изменил цвет моих волос. Я не уверена, почему. Он продолжает говорить мне, что у меня есть работа, которую я должна выполнять, и что мне нужно учиться и быть внимательной. И самое главное, я никогда никому не должна говорить, что он мой отец. Если я это сделаю, он отправит меня к маме.
Точно так же.
Иногда я думаю, что это было бы не так уж плохо — быть с мамой. Даже если бы из-за этого какому-нибудь жестокому человеку пришлось меня застрелить. По крайней мере, меня бы не было здесь с папой.
Может быть.
Грубые папины пальцы приводят меня в вертикальное положение, он берёт полотенце и вытирает мне голову до боли. Я прикусываю губу, чтобы не издать ни звука. Ему не нравится, когда я жалуюсь. Он вытирает меня насухо, а затем отбрасывает полотенце.
— Расчеши их. Затем пойдём в мой кабинет. Мы собираемся повторить всё, что ты узнала.
Он быстро выходит из комнаты, а я в панике хватаюсь за кисть. Что, если я забуду что-то, чему он меня научил? Так много всего нужно запомнить. Так много бумаг и слов, которые я должна найти, так много разных вещей. Не думаю, что я достаточно взрослая для того, что он от меня хочет. Не думаю, что у меня всё получится, а если я этого не сделаю, он причинит мне боль.
Я устала от того, что мне причиняют боль.
Я быстро причёсываюсь и мчусь в его кабинет, стуча в дверь. Он что-то кричит, и я вхожу, робко стою и наблюдаю за ним. Он зовёт меня, и я сразу же иду. Я останавливаюсь перед ним, и он скрещивает руки на груди. Однажды мама сказала мне, что влюбилась в папу, потому что он был таким красивым. Я не совсем понимаю, что это значит, просто знаю, что для меня папа всего лишь страшный человек. И злой.
По-настоящему злой.
— Что ты собираешься делать? Сначала?
Я сглатываю, и мои пальцы дрожат.
— Мм-м…
Он делает шаг вперёд, его пальцы хватают меня за плечо. Он сжимает меня очень сильно, так сильно, что слёзы наворачиваются на глаза, но я не плачу.
— Клянусь Богом, Шарлин. Я заставлю тебя вспомнить, как бы сильно мне ни пришлось причинить тебе боль, чтобы добиться этого. Итак, чему, чёрт возьми, я тебя учил?
— Я пойду в те дома, куда ты мне скажешь, — шепчу я дрожащим голосом. — Постучу в дверь и скажу людям, что заблудилась и не знаю, где нахожусь. Когда меня впустят, я попрошусь в туалет. Тогда я сбегаю и найду любую информацию, какую смогу.
— А какую информацию вы ищешь?
— И-И-И-Имена. Места. Номера телефонов.
— А если они тебя поймают?
— Я с-с-с-с-скажу им, что я бездомная и искала деньги.
— И ты никогда не что?
— Не скажу им, что ты мой отец.
— А если они тебя схватят или что-то заподозрят?
У меня дрожит нижняя губа.
— Это моя с-с-с-собственная глупая ошибка.
— Именно так. — Он кивает, отпуская моё плечо. — Это твоя собственная глупая ошибка. Будь умной, вот для чего нужна наша семья. Становись умной, делай свою работу, и я, возможно, оставлю тебя рядом. Если ты этого не сделаешь, я заставлю тебя пожалеть, что ты вообще родилась на свет. И поверь мне, Шарлин, ты этого не хочешь. Я очень подлый человек.
Я знаю.
Я знаю, что это так.
— Да.
— Да, что? — рычит он.
— Да, сэр.
Он кивает.
— Убирайся. Продолжай тренироваться. Завтра ты пойдёшь в свой первый дом. И помни, Шарлин, у нас нет времени на слёзы или хныканье. Будь жесткой, или я сделаю с тобой то же самое.
Я сглатываю и поворачиваюсь, выбегая за дверь.
Я боюсь за завтрашний день, смертельно боюсь.
Я не хочу этого делать, не хочу, но у меня нет выбора.
Он заставит меня.
Он сделает меня такой же злой, как и он сам.
Такой. Как. Он.
Глава 4
Кода
Сейчас
— Как дела?
Я бросаю взгляд на Чарли, которая сидит на краю крыльца, свесив ноги. Она смотрит в темноту, и ей на всё наплевать. Для меня становится всё более очевидным, что она многого не боится. Я знаю почему. Знаю, какую жизнь она вела. Ничто здесь не может напугать её больше, чем то, что она уже видела. Я бы сказал, что испытываю жалость, но это не так. У каждого есть своя история — ты либо принимаешь её, либо позволяешь ей съесть тебя заживо.
Чарли сильная.
Я поддержу её в этом.
Но она не нуждается в жалости.