Я вздрагиваю и потираю руки.
Завтра Малакай приведёт сюда нескольких членов клуба.
Тогда я им и скажу.
Здесь я в безопасности, по крайней мере, на данный момент.
Верно?
Чарли
Тогда
Мой восьмой день рождения наступил и прошёл.
Никто не вспомнил.
Ну, это неправда. Ребекка помнила. Она принесла мне кекс и оставила его у моей кровати.
Но подарков не было.
Никаких вечеринок.
Никаких тортов со свечками.
Никакого пения.
Это был просто ещё один день. Ещё одно число. Ещё один год, который мне пришлось бы прожить без моей мамы.
Я уже побывала в тринадцати домах.
Папа говорит, что я хорошо выполняю свою работу. Это, наверное, единственный раз, когда он сказал что-то хорошее обо мне.
Он не так груб со мной, когда я хорошо выполняю свою работу. В основном он оставляет меня одну на несколько дней, и это приятно, потому что, когда я одна, мне не так страшно. Я могу читать книги и бывать в разных местах. В одиночестве я чувствую себя в наибольшей безопасности, так что я буду продолжать хорошо работать, потому что, в конце концов, возможно, он оставит меня в покое навсегда.
Сегодня я вернулась в школу.
Лето закончилось.
Я не могу быть счастливее.
Если я в школе, мне не обязательно быть с ним. Конечно, большинство ребят в школе ненавидят меня, они придираются ко мне, дразнят за то, что у меня нет семьи и что мама умерла.
Это не очень приятно.
Ребекка говорит, что люди придираются к другим людям, потому что обычно их жизнь так же плоха.
Мне становится легче от осознания того, что, возможно, они просто делают всё возможное, чтобы справиться со своей болью.
Я сижу в своей комнате и делаю уроки, когда врывается мой отец. Он не стучит, не здоровается и не спрашивает, как прошёл мой день. Честно говоря, он бы даже не узнал, что я дома. Я могу быть где угодно, и ему, вероятно, потребуются дни, чтобы понять это.
Раз или два я подумывала о том, чтобы сбежать. Но куда бы я пошла? Город большой, и в конце концов я оказалась бы на улице, напуганная и одинокая. Так что, наверное, это не самая лучшая идея. Кроме того, насколько я знаю, у папы нет семьи. У мамы где-то есть родители, но я не думаю, что они ей очень нравились. Или, может быть, она им не нравилась, потому что она вышла замуж за папу.
Однажды я слышала, как они поссорились из-за этого.
— У тебя большая работа на выходных, — говорит мой отец хриплым голосом. — Это важно. На данный момент это самое важное. Тебе нужно сделать её идеально. Здесь нет права на ошибку. Я дам тебе список того, что тебе нужно приобрести, и ты не уйдёшь, пока не получишь это.
Я сглатываю.
Звучит не очень хорошо.
— Этот человек… он опасен. И подлый. Тебе придётся постараться, чтобы попасть к нему в дом. Поплачь, если придётся. Чёрт возьми, изуродуй себя до крови, чтобы он был вынужден подумать о помощи тебе. Всё, что нужно. И я имею в виду, чего бы это ни стоило. Чего бы он ни захотел, ты дашь ему это. Это важно, и если ты облажаешься… Что ж, поверь мне, ты этого не захочешь.
Я сглатываю и слабо киваю.
— Завтра ты не пойдёшь в школу, нам нужно сделать всё на сто процентов идеально.
— Но это только мой второй день после возвращения…
Я замолкаю, когда понимаю, что делаю, но уже слишком поздно. Большая, твёрдая рука моего отца взмахивает, и он даёт мне пощечину, прямо по лицу. Она настолько сильная, что я слетаю со стула и без сил приземляюсь на пол. Слёзы жгут мне веки, но я знаю, что лучше не плакать. Зажмуриваю глаза, чувствуя, как боль пронзает мою щеку, и остаюсь лежать на полу.
— Никогда больше не смей мне перечить! — рычит он.
Затем отец вылетает из комнаты.
Я лежу так на полу какое-то время, может быть, даже несколько часов, не знаю. Я прижимаю ладонь к щеке, но это не сильно облегчает боль. У меня раскалывается голова и болит сердце. Я проглатываю слёзы, снова и снова, пока они, наконец, не исчезают. У меня нет времени плакать. Слёзы только злят его еще больше.
Я должна стать сильнее.
Мне пришлось.
Или, может быть, я умру здесь.
Прямо здесь, в этом доме.
С ним.
Глава 8
Кода
Сейчас
Благодарю. Блядь.
Когда я слышу отдалённые голоса, приближающиеся к хижине, у меня чуть-чуть расслабляются плечи. Вчерашний день был сущим адом. Мы с Чарли не произнесли и двух слов. Она отсутствовала весь день, пялилась в свой телефон, а потом потеряла самообладание, просто не глядя ни на что, даже на меня. Она ничего не ела. Она рано легла спать.