Он почти ничего не говорит, и я смотрю на него, оценивая. Без сомнения, он великолепен. Но он такой невероятно тихий. Это заставляет задуматься, почему. Что сделало его таким? Какой он за всем этим скрывается?
— На самом деле рассказывать особо нечего, — отвечаю я, делая большой глоток своего напитка.
Я знаю, к чему приведёт этот разговор.
И это нормально.
Я готова поделиться с этими мужчинами. Может быть, это из-за алкоголя, а может, просто потому, что мне надоело бояться. В конце концов, я должна кому-то доверять. И, возможно, это подвергнет их опасности, но, в конце концов, они не остановятся, пока не узнают мою историю, и они намереваются бороться с моим отцом, несмотря ни на что. Им лучше, если я буду на их стороне.
У меня есть информация, о которой они никогда не услышат.
Или найдут.
— Девушке, у которой на голове мишень в миллион долларов, есть что рассказать, — произносит Бостон, и голос у него нежный.
Это ничего не значит.
Я сглатываю и бросаю взгляд на Коду, который теперь пристально наблюдает за мной. Он хочет услышать эту историю. Возможно, больше, чем кто-либо другой.
Я вздыхаю.
— Спрашивайте. Вы, парни, должны знать то, что знаю я, а это значит, что в конце концов мне придётся вам рассказать. Лучше сейчас, чем никогда, верно?
Малакай смотрит на меня, и его глаза тоже добрые.
И я знаю, что могу им доверять.
— Не обязательно говорить, пока ты не будешь готова к этому…
Я улыбаюсь ему и пожимаю плечами.
— Рано или поздно вы всё равно узнаете, а я не боюсь своей истории.
— Тогда чего ты боишься? — спрашивает Маверик.
— Боюсь, что вы все пострадаете из-за меня.
Все головы поворачиваются в мою сторону.
— Почему ты так думаешь? — спрашивает Малакай, прищуриваясь.
— Потому что я знаю, с чем вы имеете дело, а вы нет. Во всяком случае, пока.
— В наше время мы сталкивались с довольно неприятными вещами, дорогая, — сообщает он мне. — Это просто ещё одно дело…
Я прикусываю нижнюю губу, а затем делаю большой глоток.
— На самом деле дело не в серьёзной заварухе, а в масштабности происходящего, — говорю я ему, отпиваю ещё и передаю свой бокал Скарлетт, которая тут же наполняет его снова.
Для этого мне нужен алкоголь.
Очень много.
— Поддерживай его наполненным, — улыбаюсь я ей.
Она кивает.
— Дело не в рабочей силе, а в том, насколько ты умный, — говорит Малакай немного грубоватым голосом.
Я не пытаюсь его обидеть.
Я бросаю взгляд на Коду.
— Это то, что он сказал.
— Почему бы тебе не рассказать нам, — добавляет Маверик, скрещивая руки на груди и вытягивая ноги, — и мы сможем решить. Да?
Я смотрю на них всех.
А затем киваю.
— Хорошо.
Итак, я начинаю рассказывать им эту историю.
Чарли
Сейчас
— Уверена, вы уже поняли, что человек, который заказал меня — мой отец.
Скарлетт рядом со мной издает тихий задыхающийся звук, а Амалия выпучивает глаза. Я думаю, девочки не догадались об этой части.
— Я думал, что это семья, может быть, бывшего, но не знал, что это твой отец, — говорит Малакай, потягивая пиво и наблюдая за мной глазами, которые говорят о том, что он впитывает каждую крупицу информации, которую я собираюсь ему сообщить.
Я киваю.
— Ну, он мой отец. Бенджамин Мастерс. Это его имя, хотя вы редко услышите, чтобы его так называли.
— Как ты слышала, чтобы его называли? — Кода перебивает, его лицо сердитое, жесткое.
Почему он так зол?
Потому что я не сказала ему первому.
Я оглядываюсь на Малакая и колеблюсь.
— Ты можешь доверять нам, дорогая, я обещаю тебе это.
Скарлетт похлопывает меня по коленям, и я смотрю на неё. Она кивает.
Я выдыхаю.
— В основном, его зовут Шанкс. Не знаю почему. Я так и не узнала. Но просто знаю, что очень немногие люди знали его как Бена или Бенджамина. После смерти моей мамы я не часто слышала, чтобы его называли по имени. — Кода издаёт сердитый звук, и я снова смотрю на него. — Почему ты так злишься?
Он качает головой.
— Все в порядке. Просто продолжай рассказывать историю.
Малакай наблюдает за ним несколько мгновений, затем поворачивается ко мне.
— Продолжай. Начни с того места, откуда, по-твоему, нам нужно начать сбор информации.
— Хорошо, — говорю я, потягивая ещё спиртного, пока у меня не начинает немного кружиться голова. — Моя мать умерла, когда мне было семь лет. Это его рук дело. Я была в его кабинете, правда, не помню почему, и эти люди вошли, волоча маму. Я пряталась за креслом. Они требовали информацию, и если он не даст её им, они убьют её…