Малакай смотрит на Слейтера, и у него сводит челюсть.
— Чарли сбежала.
Глаза Слейтера вспыхивают, и он рычит:
— Что?
— Ни хрена не знаю, где она, но она сбежала. Есть шанс, что она у него?
— Блядство, надейся, что нет, — рычит Слейтер. — Потому что из-за Шанкса вот-вот начнётся война, и начнётся кровавая бойня. Если она с ним, у неё, блядь, большие неприятности. И не только потому, что он будет мстить, но и потому, что она окажется втянутой во что-то чертовски опасное.
— Блядь, — реву я, ударяя кулаком по ближайшему столу. — Ебануться. Ты можешь узнать, там ли она?
Слейтер смотрит на меня и резко кивает.
— Да, я могу это выяснить. Сейчас возвращаюсь туда. Если она там, я попытаюсь её вытащить. Но будет слишком поздно. У Шэнкса уже есть слухи, что мафия, блядь, недовольна. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы выполнить то, о чём вы просили, но я это сделал, и у меня украли целую партию товара, когда я узнал, откуда он поступает. Сказал ребятам, что это просьба Шанкса, а они пришли пораньше и украли чёртову партию. Убедился, что мафия знает, что это Шанкс. Он убил парней, которых я использовал, без вопросов, когда узнал об этом, так что мне чертовски повезло, иначе я был бы уже мёртв. Если бы он спросил, кто отдал им эти приказы, вы все были бы в дерьме, и я бы тоже. Это большой риск, но дело сделано, и скоро всё станет ещё хуже.
Это самое большее, что я когда-либо слышал от Слейтера.
Но он прав.
У нас большие неприятности.
У нас не будет времени вызволить Чарли, если она с Шанксом.
Она может умереть там, чёрт возьми, и, возможно, не от рук своего отца.
— Иди, — приказываю я. — Если она там, найди способ вытащить её. Скажи мне, где спрятаться, и я, блядь, буду ждать, пока она не окажется в безопасности.
— Ты, блядь, туда не пойдёшь, — рявкает Малакай.
Я подхожу и оказываюсь у него перед носом.
— Если она там, то блядь будь уверен, что я туда пойду. Ты хочешь наказать меня, накажи меня, позволив мне рисковать своей жизнью. Она там из-за меня. Я буду тем, кто позаботится о том, чтобы она выбралась. Я облажался, и всё исправлю. Попробуй остановить меня, Малакай. Я, блядь, осмелюсь.
Челюсть Малакая сжимается, и он смотрит на меня так, словно хочет оторвать мне голову, но больше не спорит.
— Давай, поторопись, будь на связи. Все чертовски плохо. Действительно, чертовски плохо, — рычит он.
Я киваю и поворачиваюсь к Слейтеру.
— Скажи мне, что я должен сделать.
Слейтер свирепо смотрит на меня.
— Если она умрёт, я тебя уберу. Надеюсь, ты, блядь, это знаешь.
Да.
Я знаю это.
И он будет не единственным.
Глава 23
Чарли
Сейчас
— Здравствуй, милая.
Сколько раз я жалела, что мой отец не назвал меня так, и это было искренне. Услышав эти слова от него сейчас, когда я стою перед ним, мне хочется заткнуться. Они произнесены с чистой ненавистью, раскалённой и неподдельной. Я смотрю ему в глаза, потому что будь я проклята, если склонюсь перед ним. Я уже не та испуганная маленькая девочка, какой была много лет назад. Не сейчас. Я сильнее, и он не победит.
Даже если он будет пытать меня.
Или убьет.
Он не увидит, как я рассыплюсь в прах.
— Привет, папочка, — холодно улыбаюсь я.
Годы, проведённые в тюрьме, состарили Бенджамина «Шанкса» Мастерса, но он по-прежнему сохраняет свою власть. Его тело по-прежнему крупное и сильное, и, хотя волосы уже поседели, а на тех местах, где когда-то была безупречная кожа, появились морщины, он всё тот же мужчина, каким был раньше. Холодный, безжалостный, с такими пустыми глазами, что хочется уйти в себя.
Но я не стану отступать.
Только не от себя.
Только не для него.
— Годы были добры к тебе, Шарлин, — произносит он, пристально глядя на меня. — Ты очень похожа на меня.
Какое грёбаное оскорбление.
— Ну, разве мне тогда не повезло?
Его глаза сужаются, и он делает шаг вперёд, беря меня за подбородок.
— Может, ты и стала старше, но ты не будешь относиться ко мне неуважительно
— Или что? — огрызаюсь я, вырывая голову из его хватки. — Ты будешь пытать меня? Убьёшь меня? Убьёшь всех, кого я люблю? Чёрт возьми, сделай это, дорогой папочка. У меня нет никого, кого я любила бы. И мне будет всё равно, даже если ты заберёшь мою жизнь.
Его глаза вспыхивают, а затем он разражается раскатистым смехом.