— Разводе с Марией. Об этом шла речь? — Старик смотрел в глаза прямо и требовательно. Конечно, беспокоится. Ну, хоть в этом можно его утешить. В этом… и во многом другом.
— Нет, дядюшка. Совсем не об этом, — и он рассказал о намерении Сената вернуть ему практически все полномочия, возвратиться к самрдержавной форме правления, рассказал не торопясь, с удовольствием.
— Himmeldonnerwetter! — неожиданно злобно произнес старик. — Ох, простите, Ваше Императорское Величество!
— В чем дело, дядюшка? — Алексею послышалась ирония в этом извинении.
— Плохо, плохо. Дело гораздо хуже, чем я мог предположить.
— Что же плохого вы нашли в моем сообщении?
— Мой мальчик, неужели ты не понимаешь?
— Нет… — Сбитый с толку, Алексей недоуменно смотрел на кайзера. Блажит старик? — Вы думаете, что они не сдержат своего обещания?
— Сдержат, если уже не сдержали. Знать бы, подписаны ли бумаги…
— Ну, не сегодня, так завтра подпишут, что за печаль?
— Если завтра, то, может быть, есть еще время…
— Время для чего, дядюшка? — Нет, вздорный, вздорный старик.
— Они не тебе передают всю власть, а себе.
— Какприкажете вас понимать, дядя Вилли? — уже сухо спросил Алексей.
— Не сердись, мой мальчик. Наверное, в чем-то и я виноват — не предупреждал, хотя чего стоят мои советы, советы человека, проворонившего собственную страну… Видишь ли, если бы Сенат настаивал на твоем разводе с Марией, это бы значило, что они хотят ослабить твое положение, скомпрометировать тебя — какое бы решение ты ни принял. Но сейчас…
— Так что сейчас?
— Сейчас, мой мальчик, они хотят тебя убить.
— Убить? — недоверчиво протянул Алексей, но в душе отозвалось — так! Он думал об этом, подспудно, не позволяя оформиться подозрению в слова, но надеялся — ошибается, дует на воду.
— Сашенька мал, Мария неприемлема, кому в случае твоей смерти перейдет власть? Регентскому совету, а точнее, трем-четырем негодяям из нынешних. Чем больше полномочий передадут они тебе сегодня, тем больше их будет у регентского совета завтра.
— Но, дядюшка… Ведь это — только ваши умозаключения? Догадки? — волнуясь, Алексей всегда начинал говорить книжно.
— Хватило бы и догадок, но увы…
— Я не вполне вас понимаю, дядя Вилли.
— Видишь ли, Алексей, у меня были люди, как бы это половчее сказать… Наблюдатели, некоторым образом.
— Э… — не зная, что сказать, протянул Алексей.
— Равно как и у твоего отца были люди в моем окружении. Без этого, знаешь, не бывает.
— Вы имеете в виду — шпионы?
— Да… Можно и так сказать, но… Пусть шпионы. Сейчас, когда я стал тем, кем стал, то есть никем, они все равно оказывают мне некоторые услуги, самые незначительные, впрочем. Помилуй, я их не шантажирую, это мне как-то и не к лицу, просто…
— Я понял, дядя.
— Они, те люди, средней руки. Не у самой верхушки, но знают многое. Так вот, до самого недавнего времени рассматривался вопрос о твоем разводе с Марией. Долой Гогенцоллернов с российского престола! Даже будущую жену тебе подбирать начали, фигурировала княгиня… впрочем, неважно. Антигерманские настроения сейчас сильны чрезвычайно, взятие Берлина многим представляется делом решенным, но что дальше? Реституция династии? Нет, Германию планируют разбить на дюжину княжеств, находящихся под протекторатом России, а, от тебя.
Алексей, ждут дарование титулов, дающих право на княжение. Ждали. И, пока ждали, оставалось время для маневра, для борьбы.
— Ну, а теперь?
— На своей последней сессии Сенат принял решение о кандидатурах в регентский совет — так, на всякий случай. Ввиду неопределенного состояния здоровья Его Императорского Величества. Монархисты отказались обсуждать любые вопросы, связанные с этим — при живом государе это исключено. Но — обошлись и без них. Данное решение не афишировали — пока. Большинству в Сенате оно и не представляется важным — просто предусмотрительность военного времени. Но членами регентского совета стала четверка мерзавцев — премьер и его подручные. И вот теперь твои новости. Нет, мой мальчик, на твоем месте я бы поберегся.
— Поберегусь, — невесело ответил Алексей. — Всю жизнь этим и занимаюсь.
— Я бы мог помочь тебе… может быть.
— А именно?
— Если ты решишь покинуть страну, то в Аргентине…
— Нет, нет, дядюшка. Во всяком случае, не сейчас. — Алексей хотел спокойно подумать, отделить злаки от плевел. Фантазия у дядюшки всегда была буйной, а лишения придали ей параноидальное направление, но слишком все совпадало е его собственными опасениями..